Кредо ФАНО — профанация?

В очередном заседании «Экспертного совета» с его бессменным ведущим — журналистом Игорем Альтером приняли участие академик РАН Михаил Кузьмин, член-корреспондент РАН Виктор Рукавишников, член-корреспондент РАН Николай Горячев, член-корреспондент РАН Евгений Григорьев, а также ректор ИГУ, доктор физико-математических наук, профессор Александр Аргучинцев.

Сошлись во мнении о вреде реформирования

Виктор Рукавишников откровенен и называет проект нового закона продолжением процессов интеллектуальной коллективизации, начатой в 2013 году реформированием Российской академии наук. «Качественный анализ этих процессов пока никто не провел. Никто из реформаторов не может толком сказать, как все это отразится на состоянии отечественной науки. То, что происходит сейчас и предлагается авторами законопроекта, это не просто объединение научных ресурсов для экономии бюджетных средств. Запускаются более глубинные процессы, как минимум речь идет о сокращении количества научных сотрудников», — уверен он.

С точки зрения Виктора Рукавишникова, на ситуацию оказывает влияние и необходимость выполнять так называемые «майские указы» президента, предусматривающие в числе прочего увеличение заработной платы в бюджетной сфере на 200% к 2018 году: «Как, за счет чего повышать зарплату? Только за счет оптимизации, по-другому никак. У нас ежегодно сокращаются объемы финансирования Российского фонда фундаментальных исследований, экономика который год находится в стагнации — все это не дает развиваться научным структурам. На фоне этого в новом законе некие разработчики, «эффективные менеджеры», демонстрируют полное непонимание предмета и не хотят слушать самих ученых. По их представлениям, научные институты должны стать чем-то вроде «шарашек», которые сами себе зарабатывают на пропитание».

Принятие закона без продуманных поправок в него приведет к тому, что ситуация будет еще хуже, чем в 90-х годах, считает Михаил Кузьмин. «Но в пресловутых 90-х у нас хотя бы была самостоятельность. Научные институты могли заключать договоры с международными фондами, участвовать в проектах, получать финансирование и самостоятельно распоряжаться им, — напоминает академик. — Сегодня эти возможности закрыты, а бюджетом по своему усмотрению управляет ФАНО. Если ситуация будет и дальше развиваться в этом направлении, то России грозит реальная участь перейти в число второстепенных стран с точки зрения развитости науки, проводимых фундаментальных исследований. В итоге мы потеряем свой статус и престиж на международном уровне».

Проект закона «О научной, научно-технической и инновационной деятельности» с перспективой его принятия ставит точку в процессе коммерциализации науки. «Авторы фиксируют законопроект как окончательную попытку внедрить бизнес-технологии в управление наукой и не понимают, что это не просто вредно, а смертельно для нее, — рассуждает Николай Горячев. — Всю российскую науку пытаются запихнуть в какую-то примитивную схему, поставить на одну доску и научные структуры, и вузы, и ученых как физических лиц». По его мнению, законопроект не учитывает решение уже назревшей проблемы, связанной с кадровым обеспечением научной сферы. «У нас вырождается класс специалистов, которые умеют аналитически мыслить. Но развитие науки без анализа невозможно! А сейчас из школ выходит молодежь, привыкшая к тестовой системе. Если так будет продолжаться, то мое дальнейшее видение будущего науки весьма пессимистично», — прогнозирует Николай Горячев.

Запрос на кадры остается без ответа

Евгений Григорьев присоединяется к мнению о том, что ситуация с кадрами обостряется. «Научная часть, связанная с медициной, после небезызвестных реформ перестала развиваться. Этому способствуют и другие процессы. В медицинских вузах уничтожили субординатуру, интернатуру, сократили ординатуру и аспирантуру. А кем теперь будет пополняться медицинская наука? Ответа нет. В условиях дефицита научных кадров звания и степени присуждают людям, не имеющим должного уровня знаний, опыта, — говорит он. — В основе сегодняшних негативных процессов, которые мы наблюдаем, лежит прежняя ошибка в объединении под «крышей» РАН трех академий и создание ФАНО. Нет единоначалия, мы пытаемся впрячь в одну повозку коня и трепетную лань, что уж удивляться результату. Организованности нет, кадрового наполнения нет, финансирования нет. Поэтому мы и находимся на распутье, а не на пути к развитию».

Александр Аргучинцев также отмечает проблему с кадровой составляющей. Ситуация в Иркутской области сейчас такова, что выпускники школ с наивысшими показателями по ЕГЭ предпочитают уезжать в другие города — Москву, Санкт-Петербург, Новосибирск, Красноярск. А в иркутские вузы в основном пытаются пойти те, кого бы раньше к университетскому образованию и близко не подпустили. «Но это только одна составляющая. В самих вузах реальная научная работа зачастую подменяется гонкой за показателями. Вузы, чтобы в полном объеме получать финансирование, тоже должны выполнять «дорожные карты», в частности по майским указам президента. За счет чего наращивать институту размер заработной планы? Вариантов немного — либо снижать качество образования и набирать всех подряд, либо резко увеличивать учебную нагрузку на преподавателей.

О какой науке тогда может идти речь, если человек будет преподавать по кратно увеличенной норме, — недоумевает Александр Аргучинцев. — Естественно, что в таких условиях вузы, с которых также спрашивают и за развитие науки, начинают что-то выдумывать, брать к себе в штат по совместительству известных специалистов, имеющих публикации в международных научных изданиях, публиковаться в журналах за деньги, либо публиковать материалы, не являющиеся чем-то принципиально новым, а так называемым «перепевом» уже известного. Иными словами, научная деятельность часто подменяется профанацией».

По мнению Михаила Кузьмина, к решению проблемы должны подключиться региональные власти. Примеры позитивного сотрудничества научного сообщества и областных властей есть. При поддержке правительства Приангарья, в частности, не было допущено реформирование Иркутского научного центра. «Именно местные власти должны транслировать в федеральный центр информацию о существующих сложностях, настаивать на их решении. Это важно. Если загубить кадровую школу в отдельно взятом регионе, то и на развитии территории можно ставить крест», — считает Михаил Кузьмин.

«Только это должна быть системная работа, а не разовое тушение пожара. Иначе все время будем кого-то спасать, и никакого развития не будет», — добавляет Александр Аргучинцев.

Вопрос извечный — «что делать?»

«Чем дальше в лес, тем становится страшнее», — описывает ситуацию с будущим науки Виктор Рукавишников. «Сложно сказать, чем руководствуются эти «эффективные менеджеры», писавшие проект закона. Вполне возможно, тем, что Академия наук пока остается одной из немногих структур, доносящих правду до президента, — предполагает он. — Чиновники не хотят правды, им не нужны независимые ученые. Может быть, поэтому и затеяны все реформы. Тогда нам остается ждать только одного — пока кто-то умный и обладающий властью не напишет что-то в духе знаменитой статьи «Головокружение от успехов».

«Чтобы иметь хорошие перспективы на завтра, надо бережно сохранять опыт предыдущих поколений. У нас этого пока не получается. Возьмем, к примеру, ситуацию с нашими студентами, выступающими на международных олимпиадах. На протяжении десятилетий мы брали первые места и имели сильнейшие позиции по физике, математике, а сейчас держимся во второй десятке. Мы губим наше образование, скатываемся с завоеванных позиций. Минобразования заставляет школы, вузы, научные институты думать о вещах, не связанных с учебной и научной деятельностью. Изменение такой системы — первое, с чего нужно начинать, — подчеркивает Михаил Кузьмин. — Второе, нужно дать хотя бы небольшую альтернативу финансирования научной среды. В стране много людей, желающих стать спонсорами, содействовать разработкам ученых. Нужно поощрять эту практику, разработать систему налоговых поощрений и льгот для таких людей и компаний».

«У меня грустный прогноз. Что-то начнет меняться тогда, когда изменится подход к научному сообществу. Нынешнее кредо ФАНО: если вы хотите учить и заниматься наукой — научитесь зарабатывать. Но надо думать головой и понимать, что при таком подходе вся наука и образование сосредоточатся только в Москве и Санкт-Петербурге. А кто будет готовить врачей и педагогов для Урала, Сибири, Дальнего Востока?! — вновь и вновь задается вопросом Виктор Рукавишников. — Чиновники не понимают, что настоящая наука формируется в интеллектуальном бульоне, в котором должны присутствовать все формы — и малые, и большие институты. Только тогда появится научный прорыв. И его целью должно быть не количество диссертаций и статей, а результат, когда мы с гордостью скажем, что, к примеру, наши истребители летают в четыре раза быстрее иностранных».

Александр Аргучинцев считает, что при складывающихся обстоятельствах уже через пять-семь лет, возможно, будет поздно спасать науку и образование. «Мы можем тратить миллиарды на закупку оборудования, строительство новых корпусов вузов и научных институтов. Но сейчас мы стоим перед реальной опасностью разрыва поколений, потерей сложившихся научно-педагогических коллективов. И никакие деньги не позволят потом преодолеть этот разрыв, мы лишимся как высочайшего уровня нашей фундаментальной науки, так и грамотного преподавания знаний молодым поколениям», — предупреждает он.

«Самое страшное сейчас, что замалчивается очень большая проблема. Почитайте газеты, посмотрите телепередачи. Практически нигде, кроме двух-трех источников вы не найдете правдивого описания ситуации. Хотелось бы донести наш сегодняшний разговор до высших кругов, до людей ответственных за развитие страны в настоящее время», — резюмирует Михаил Кузьмин.

Александр Потапов