Врачебная доля

Жизнь среднестатистического российского врача со стороны обывателей представляет мрачную картину: шесть сложнейших лет получения общей специализации, дальнейшее обучение в интернатуре и ординатуре, бесконечные дежурства и непосильная ответственность, копеечная зарплата. Удивительно, но престиж профессии при этом не падает — конкурс в медицинские вузы стабильно является одним из самых высоких в стране. Правда, после окончания меда розовые очки мгновенно спадают — по разным статистически данным, от 25 до 40% дипломированных врачей работают не по специальности. Что ожидает остальных — попытался выяснить корреспондент АН.

Иркутскую бригаду скорой помощи направили к человеку с алкоголическим стажем во время эпилептических припадков. При обследовании врачи попросили мужчину открыть рот и ахнули от удивления — просвет закрыт, виднеются только две большие миндалины размером со сливу. Врач лор-отделения, куда привезли больного, признался, что за 20 лет медицинской практики впервые видит такое. К счастью, путем долгих головоломок ситуация прояснилась…

Профессия «спасателя»

Необычные, из ряда вон выходящие случаи, которые могли бы попасть в сценарий сериала «Доктор Хаус» (кстати, сами врачи недолюбливают популярные фильмы с медицинской тематикой — уж больно им бросаются в глаза ошибки и неточности), в реальности встречаются у медиков нечасто. Обычно их будни проходят предсказуемо и монотонно: «банальные» болезни, физически выматывающие операции, занудные пациенты. Но почему так много людей стремится стать врачами? По мнению психологов, в общепринятом ответе «хочу помогать другим» кроется подводный камень.

«В психологии есть понятие — «спасательство». Такое поведение характеризуется тем, что человека волнует больше не свое собственное состояние, а окружающих его людей; он норовит все время кого-то «спасать». Личности с такой особенностью, как правило, идут работать в «помогающие» профессии: социальными работниками, педагогами, врачами. Но у синдрома «спасателя» есть и обратная сторона медали — при переизбытке этого качества возникает чрезмерный контроль, — объясняет психолог-консультант, психиатр Александр Мусихин. — По этой причине в России создалась несколько измененная модель оказания медицинской помощи. Негласно устанавливается, что пациент слепо подчиняется врачу, не имея возможности советоваться с доктором и пользоваться его услугами, как у других специалистов. Медики, работающие в этой структуре, в свою очередь получают порцию контроля и власти. Это компенсирует им и низкую зарплату, и очень напряженный рабочий график».

«Интеллигентная» медицина

Также в медицину часто идут перфекционисты и очень требовательные к себе люди, причем они, как правило, намеренно отдают предпочтение сложнейшим специализациям. «В студенчестве я не искал простых путей, поэтому выбрал одно из самых трудных направлений — неврологию. На работу в скорую помощь тоже попал не случайно — мне свойственен трудоголизм. А здесь он, с тотальной нехваткой бригад, может проявиться в полной мере. Мой личный рекорд — дежурство длиной семь суток подряд», — рассказывает врач-невролог из бригады скорой помощи, который пожелал остаться анонимом.

«Нейрохирургия — одно из самых невероятных медицинских направлений. Рана во время операции совсем небольшая, но от того или иного воздействия врачей на органы полностью зависит дееспособность и даже жизнь пациентов. Ювелирная точность в сочетании с новейшими технологиями (такие процедуры проходят в окружении десятков ультрасовременных приборов) — этим нейрохирургия отличается от всех других видов хирургии. Нейрохирургия отличается какой-то интеллигентностью и «породистостью». Про нас обычно говорят, что мы «штучный товар, — рассказывает врач областной клинической больницы Василий Чипизубов. — На мой взгляд, самое сложное направление в медицине — это терапия. Если у других врачей есть какая-то конкретная специализация, то у терапевтов невероятно широкий профиль работы, они должны разбираться практически во всем».

Что касается преемственности в медицине, то, по наблюдению самих врачей, около половины людей приходит в эту профессию из семей медиков, остальные — из «ниоткуда». «В моей семье и в кругу близких друзей не было врачей. Первое время меня долго отговаривали от моего выбора, называли ненормальной. Но я не жалею, что пошла обучаться в ИГМУ. Однако мне повезло — я попала к хорошему научному руководителю, в центре которого сейчас работаю. Хотя знаю, что найти свое место во время учебы в ординатуре без «связей» бывает очень сложно — врачи неохотно делятся своим опытом и знаниями с молодыми, используя последних больше для целей типа «подай, принеси», — рассказывает врач-гинеколог Алена.

Вернуть на малую родину

Вопрос утечки медицинских кадров также остается как никогда актуальным. По статистике, около четверти всех выпускников после окончания медицинских вузов не работают врачами. Из тех, кто остается в околомедицинской деятельности, большое количество людей переходит в частные клиники, а также в фармацевтические компании. Зарплата у медицинского представителя фармкомпаний в среднем в 4-5 раз выше, чем у начинающего врача, а степень ответственности — в несколько раз меньше. В итоге работать в государственные учреждения отправляются единицы.

«Вакансий на врачебные должности и должности среднего медицинского персонала в лечебных учреждениях Иркутской области так много, что они могли бы обеспечить работой свыше 10 тыс. человек. Особо острая нехватка врачей наблюдается в районах региона, — говорит профессор, проректор по учебной работе ИГМУ Андрей Щербатых. — Федеральная программа «Земский доктор», к сожалению, пока не может исправить ситуацию. Участники этого проекта в Приангарье предпочитают уезжать в населенные пункты, находящиеся недалеко от Иркутска (Хомутово, Дзержинск). На полученные деньги молодые специалисты иногда приобретают жилье в областном центре, и в итоге, отработав по договору положенный срок, допустим в Хомутово, возвращаются в Иркутск. В результате находящиеся в глубинке поселки, где программу нужно реализовывать в первую очередь, остаются без медицинских кадров.

По мнению Андрея Щербатых, для того чтобы хоть как-то изменить ситуацию, нужно всерьез заняться целевой подготовкой студентов для конкретных лечебных учреждений области. «В настоящее время, к сожалению, целевая подготовка малоэффективна. При поступлении в вуз абитуриенты стремятся заключить целевой договор и облегчить себе поступление в медицинский университет, а при окончании вуза — ищут предлоги для расторжения договора. На мой взгляд, самим лечебным учреждениям области, особенно в отдаленных районах, нужно проявлять инициативу и активно проводить профориентационную работу среди школьников, отбирать наиболее способных и желающих обучаться в медицинском вузе и именно с ними заключать целевые договора. При обучении таких студентов в медицинском университете лечебное учреждение могло бы, по возможности, дополнительно выплачивать студентам стипендию, проводить оплату за общежитие этому студенту, организовывать производственную практику и т.д. Только в этой ситуации можно рассчитывать на то, что целевая подготовка будет «работать», и молодой специалист вернется в это лечебное учреждение».

***

История с пациентом скорой помощи закончилась благополучно. Оказалось, что жена больного во время одного из его эллиптических припадков засунула в рот супругу ложку, которой умудрилась насквозь проткнуть мягкое небо мужчины. Произошел оттек, кровоизлияние распространилось на миндалины. Отвесив циничную шутку по поводу происшедшего, врачи скорой помощи облегченно вздохнули — к счастью, на этот раз пронесло.

Анастасия Елизарова

По статистике, около четверти всех выпускников после окончания медицинских вузов не работают врачами. Из тех, кто остается в околомедицинской деятельности, большое количество людей переходит в частные клиники, а также в фармацевтические компании. Зарплата у медицинского представителя фармкомпаний в среднем в 4-5 раз выше, чем у начинающего врача, а степень ответственности — в несколько раз меньше.