Угодья за шлагбаумом
Из недавнего: в феврале в городе Куйбышеве Новосибирской области около 500 охотников, несмотря на тридцатиградусный мороз, вышли на митинг с требованием остановить передачу угодий в частные руки. А в Прибайкалье о притеснении со стороны «денежных мешков» и власть имущих рассказывают жители Ольхонского района. Угодья, ранее закрепленные за районным охотобществом, на сегодняшний день практически полностью перераспределены и сданы в аренду чужакам. «Скоро в России только «царская охота» и останется», — с горечью констатируют охотники. Однако акция протеста против аукционов в Куйбышеве подарила жителям Прибайкалья надежду быть услышанными. Стало очевидно, что они в своей беде не одиноки, и, возможно, совместными усилиями удастся-таки отстоять, как считают люди, своё.
Напомним, что новосибирские СМИ назвали февральский митинг в Куйбышеве самой значительной акцией социального протеста в области за пределами регионального центра. Протестующие заявили, что при сегодняшних порядках общедоступными для охоты остаются почти лишенные дичи территории в пригороде, где, по меткому выражению одного из местных депутатов-коммунистов, можно разве что «ежиков стрелять». Между тем в депрессивных сельских районах ловля рыбы, собирательство и охота — хоть какой-то способ выжить при отсутствии работы. В руках демонстрантов были лозунги «Мы — вне политики!», «Мы против продажи лесов и водоемов!», «Земля — наша! Охотничьи угодья — чужие?».
И, надо сказать, некий промежуточный эффект в Куйбышеве был достигнут. Намеченный на начало марта аукцион по 45 лотам, каждый из которых содержит участок для охоты, отменили. Народу обещали как следует разобраться в ситуации, проверить, не ущемлены ли чьи-то права.
Удивительное, конечно, дело. Законотворцы и чиновники по всей стране уверяют, что всё делают правильно и только во благо. А население то тут, то там — в Куйбышеве, в Свердловской области и в Ульяновске — жалуется, что в погоне за так называемыми инвестициями в угодья государство рискует разрушить систему развития охотничьих хозяйств. Комментируя подобные новости, интернет-пользователи в большинстве своем настроены скептично: «Вырученные деньги будут разворованы, а лесные обитатели уничтожены. Пользы от продажи не будет. Контроля нет»; «А толк-то есть от этого протеста? На нас на всех давно уже забили…»; «Наше мнение уже давно никого не волнует. Так и здесь — вряд ли к нам прислушаются. Такие деньги на кону, а мы что — поворчим да и успокоимся».
Правда, активист от Иркутской области, председатель Ольхонского районного охотобщества Юрий Ламанов (несмотря на то, что он уже четыре года пишет во все инстанции и обивает все возможные пороги) сдаваться не намерен. Получая как под копирку написанные формальные ответы, житель поселка Еланцы сильно сомневается в их правдивости. Сложно поверить, что государство одобрило такие сомнительные схемы, такой порядок, при котором местным жителям в районе для охоты осталось только3‚2% общей площади угодий, да еще и там, куда добраться почти невозможно.
По остаточному принципу
«Территория Ольхонского района составляет 1,59 млн га, из них охотугодий — 489 тыс. га. В том числе в аренде находится более 449,68 тыс. га, у Национального парка — 103 тыс. га, у заповедника — 46,3 тыс. га, угодий общего пользования всего 58 тыс. га — и те в труднодоступных верховьях речки Сармы. Угодья районного охотобщества и муниципальные охотугодья посчитать еще проще — это ноль целых ноль десятых», — рассказывает Юрий Ламанов, который с 10 лет привык в тайгу ходить, а сегодня у леса новые хозяева, и местным получить лицензию на охоту почти нереально.
«Как же так?» — недоумевает пожилой правдоискатель, который по поручению других жителей Ольхонского района пытается пробиться через бюрократический и, видимо, коррупционный ад. Вопросов по процедуре передачи угодий в аренду у Юрия Ламанова много. Почему ничего не обсуждалось в Думе муниципалитета, с местным народом? (В этот момент охотник вспоминает слова президента Путина, произнесенные в Крыму: «только граждане, проживающие на той или иной территории, могут и должны определять свое будущее»). Еще один вопрос: как некоторые охотхозяйственные соглашения даже после 2010—2011 годов заключались, возможно, без аукционов? И главное — почему в Иркутской области до сих пор не разработана и не утверждена Схема размещения, использования и охраны охотничьих угодий на территории субъекта РФ? Юрий Ламанов убежден, что без этой схемы никакое распределение угодий на тех или иных условиях невозможно, а вот Служба по охране и использованию животного мира Иркутской области утверждает обратное. Кто ошибается? Или, быть может, намеренно лукавит?
Не так давно все стороны этого таежного конфликта в очередной раз встретились лицом к лицу и снова пытались выяснить отношения.
Низы бунтуют — верхи снисходят
В феврале в Еланцах при участии депутата Государственной Думы Михаила Щапова была организована встреча охотников, охотопользователей, представителей муниципальной и региональной власти. Полемика завязалась нешуточная. Арендаторы угодий и их «группа поддержки», надо сказать, чувствовали себя вполне уверенно и в какой-то момент, выражая свою позицию, даже перестали скрывать надменные интонации.
«Ребята, вы понимаете, что, имея территорию,за ней надо ухаживать, охранять, проводить самые разные мероприятия? — высказался кто-то из представителей областного общества охотников и рыболовов. — Вы хотите получать, а отдавать-то готовы? Сомневаюсь. Угодья — это большие затраты, приличные деньги. Пора понимать сегодняшнюю ситуацию и перестать вспоминать, как было когда-то». Директор охотхозяйства ОАО РЖД подкрепил этот тезис цифрами: «У нас в аренде 16 тыс. га — и только на охрану тратим больше 3,5 млн руб.»
То есть, нет денег — нет охоты? Так получается? Вроде бы не совсем, Законом же предусмотрена возможность охотиться в общедоступных угодьях, но, как часто у нас бывает, норма немного (умышленно или по недопониманию) «кривовата». Местные охотники напомнили, что в общем пользовании должно оставаться не меньше 20% охотугодий, но им тут же объяснили, что это в масштабах области.
«На самом деле ситуация в Ольхонском районе гораздо лучше, чем в некоторых других, — прокомментировал руководитель Службы по охране и использованию животного мира Иркутской области Александр Синько. — Есть муниципалитеты, где закреплены все 100% охотничьих территорий. Вы же хотите 20% общедоступных охотугодий в районе? Но это норма для субъекта федерации, и она соблюдена, даже превышена. Общедоступных угодий 29%, то есть еще 9% мы можем выставлять на торги. Но это обычно севера, труднодоступные территории. Ближе к городу, естественно и понятно, почти всё закреплено».
«Почему-то арендаторы не стремились взять в аренду охотугодья в отдаленных Жигаловском, Катангском районах Иркутской области, имеющих громадные территории. Им нужны территории в Ольхонском районе — рядом с Байкалом, с разветвленной сетью лесовозных дорог, сотовой связью и так далее», — парировал Юрий Ламанов. Впрочем, ничего удивительного: кто платит — тот и заказывает музыку.
На той же встрече в Еланцах директор некоммерческого партнерства «Охотничье хозяйство «Иркутский лесной промысел», председатель Общественного совета по вопросам охоты, сохранения охотничьих ресурсов и среды их обитания при правительстве Иркутской области Владимир Казаков (один из тех, кто в свое время «подсуетился» и обеспечил себе право охотиться в Ольхонском районе) упрекнул местных в неорганизованности. Дескать, сами виноваты, в свое время всё упустили. «Когда-то за районным обществом была закреплена территория. Но они успешно ее потеряли, распродав свои активы. Наделали долгов. Расформировалось само общество. А как раз в это время угодья распределялись», — объяснял Казаков.
Юрий Ламанов признает, что местные действительно поздно спохватились: «Бездействие предыдущего руководства районного охотобщества привело к создавшемуся положению, но разве реально, согласно Закону РФ «Об охоте…», для местных охотников — выиграть право аренды собственных угодий по конкурсу, на аукционе у богатых участников?!»
По данным Ламанова, на конец 2014 года в Ольхонском районе действительно было всего 30 членов Иркутского областного охотобщества, что в разы меньше по сравнению с 2000 годом. Однако районное общество с 2015 года начало работу по восстановлению своей деятельности, и за последнее время его ряды пополнялись еще 55 участниками. Но где им охотиться?
Глава Еланцинского муниципального образования Сергей Белеев поддержал жителей: «Мы сейчас не обсуждаем, кто, как, когда и что потерял. Сегодня местное население хочет реализовать свои права, в том числе и в охоте. Но люди плохо ориентируются в законах. Когда ко мне приходят с какой-то проблемой, часто приходится рисовать что-то типа дорожной карты по ее решению. А тем, кто сейчас заполучил угодья, юридическая безграмотность населения только на руку. Они устроили такой «междусобойчик»: РЖД, МВД, элита «Иркутскэнерго»… Местные вынуждены к ним обращаться, просить продать лицензию. Получается, хочу — дам, хочу — не дам. Это ведь на публичных встречах они себя красиво выставляют, утверждают, что всегда рады местным помочь. А на самом деле практика другая. Сами судите. Зачем местному что-то отдавать, когда у тебя друг едет на охоту? Зачем лицензию на косулю за 400 руб. или даже за 1500 сельчанам продавать, когда ее можно и за 20 тысяч реализовать? Мы чувствуем по отношению к себе определенный геноцид. Нас выживают. Наше правовое государство всеми неправовыми методами издевается над населением».
А прикрываются законодатели, как мы уже упомянули, добрыми намерениями. Будут инвестиции — тайга заколосится, и дичи будет — ух, не счесть!
Царьку всё дозволено
Власти Новосибирской области после митинга в Куйбышеве тоже, кстати, попробовали перейти к тактике убеждения через благие цели. «Чем отличается частное охотпользование от общедоступных угодий? — аргументировал руководитель департамента по охране животного мира Новосибирской области Петр Гога. — У частника небольшие территории, они принимают на работу егерей, директоров хозяйства, проводят технические мероприятия. Практика показала: за последнее время увеличение численности и плотности животных на этих территориях выше, чем в общедоступных охотничьих угодьях. То есть частник не только приходит продавать право пострелять дичину, но и приводит этот сектор, услугу в цивилизованное состояние».
Многие жители Ольхонского района с подобными тезисами готовы поспорить. Рассказывают, что настоящее браконьерство процветает как раз там — на закрытых территориях новых хозяев.
«Я могу сказать на примере своего села Алагуй, — возмутилась на встрече в Еланцах одна из неравнодушных, Альвина Грешилова. — При советской власти мы могли охотиться на своей земле и выживали за счет ягод, грибов и кедрачей. Наши дети учились на лесных дарах. А сейчас везде стоят шлагбаумы, дороги перегорожены. Это делают для того, чтобы местное население не смогло ездить на сенокосы. На кладбище, которое расположено в лесу, была стрельба, и я могу показать все обстрелянные деревья. Для чего это делается? Для развлечения. Стреляют из автоматов Калашникова. Уничтожают животных, — рассказывает Альвина. — Я стала и первой жертвой стрелков: мою лошадь убили в июле. Кому она помешала? Кроме того, в этом году мы собирали клубнику, так все клубничные поляны были уничтожены квадроциклами. Ирхирей— святое место, где молились наши предки, там всегда были лучшие голубичные места. Сейчас их нет. Никто не заботится об экокультуре Прибайкалья, сохранении его природных ресурсов. Рекламу прибивают гвоздями на живые деревья. Наши выпускники-охотоведы не могут устроиться на работу в этих владениях. Потому что охотпользователям этого не надо. У них нет ни экологов, ни биологов, ни охотоведов».
Вот вам две точки зрения. Кому верить? Наверное, всё от человека зависит. Да, среди местных тоже встречаются варвары. А кому-то деньги дарят ощущение вседозволенности. Мы бы не стали проводить прямую параллель: все богачи — чудовища, все сельчане — жертвы. Но факт остается фактом: момент социального неравенства усиливает противостояние.
Приходите на поклон
«Какое решение нам предлагается? Идите и у арендаторов лицензии просите, — рассказывает Юрий Ламанов. — Но мы здесь живем. А оказываемся гражданами третьего сорта на своей земле, которая стала «резервацией». Приходится выпрашивать всё. Претит это натуре человеческой. Да и в прошлом году я цены узнавал. Неподъемные они. Общество «Динамо» предложило лицензию на косулю за 12 тысяч руб., на изюбря — за 21 тысячу. Железная дорога вообще «завернули»: косуля за 25 тысяч, а изюбрь за 40 тысяч».
«Эти неподъемные цены для местного населения выставляются специально, — считает Сергей Апанович, руководитель группы общественного мониторинга по проблемам экологии и защиты леса Регионального отделения ОНФ в Иркутской области. — Это еще один заградительный барьер в дополнение к шлагбаумам, которые арендаторы ставят на границах своих угодий. Местных туда никто не жаждет пускать. Как, впрочем, и общественных инспекторов. Хотя президент РФ часто говорит о возрождении различных общественных инспекций. В свое время они действительно серьезно помогали поддерживать порядок, в том числе и на охотугодьях. Но кто сегодня разрешит рейд общественника на своем участке? Большой вопрос».
Изучая ситуацию в Ольхонском районе, Сергей Апанович согласился с тем, что проблемы с учетом интересов коренных жителей при доступе к местам охоты и рыболовства характерны и для других регионов Сибири и Дальнего Востока. В Иркутской области представители ОНФ обратились в областную прокуратуру с просьбой проверить передачу охотничьих угодий. Результаты этой проверки ОНФ надеется получить к маю.
«Пока рано предъявлять обвинения, — считает Сергей Апанович. —Но мы обязательно проведем повторное заседание рабочей группы в мае, после того, как будет дана правовая оценка всем действиям (или бездействию) Службы по защите животного мира. Пусть ответят, почему не составлена основа основ — территориальная схема охотугодий (сейчас прокуратура уже рекомендовала правительству области озаботиться этой схемой. — Прим.ред.).Также считаю, что стоит обратить внимание на работу Областного общества охотников и рыболовов. Стоит выяснить, на каких условиях, на какой срок они передавали свои угодья субарендаторам — вместо того, чтобы учитывать интересы районныхотделений.Надо проверить законность процедуры, а также — на какие цели идут средства».
Тем временем корреспонденту «АН» в региональной Службе по охране животного мира, уверенной в своей правоте, пояснили, что схемы охотугодий нет, потому что на нее не выделяли финансирования.
«Финансирование зависит от правительства региона, а служба организует процесс, подготавливает техзадание. Дальше всё происходит в рамках открытого аукциона. Документация с нашей стороны давно готова. Если на пальцах объяснять, то в области нужно провести инвентаризацию охотничьих угодий, — заявил начальник отдела охраны и использования животного мира и среды их обитания Степан Пересыпкин. — Стоимость работ — 25 млн рублей, и мы 4 года выбивали эти средства. Повторюсь, 25 млн. Для сравнения, у нас весь годовой бюджет Службы составляет 80 млн на всё про всё — и на зарплату, и на ГСМ и прочее. Но и без этой схемы мы действовали в рамках закона, все угодья распределялись правомерно. По Ольхонскому району не было ни одного аукциона. До 2011 года существовала такая процедура, как долгосрочное предоставление права пользования объектами животного мира на основании открытых конкурсов. Соискатель подавал пакет документов. Делалось экспертное заключение. Объявлялся конкурс. Предприятие, предложившее наилучшие условия для хозяйственной деятельности, становилось победителем. На основании этого издавалось распоряжение администрации области, на основании распоряжения выдавалась долгосрочная лицензия и заключался договор о предоставлении территории акватории с администрацией области. Территории распределены еще до вступления в силу 209-ФЗ, в котором территории предоставляются в пользование на основании открытых аукционов. Закон обратной силы не имеет».
Всё? Вот так — и точка? «Но если все сделано по закону, а люди ощущают себя некомфортно, то либо закон неправильный, либо им пользовались во вред большинству, в угоду меньшинству». Удастся ли автору этой цитаты Юрию Ламанову и его единомышленникам-охотникам изменить порядок и победить систему? «АН» следит за развитием событий.
Ольга Брайт
От общего к частному
В 2011 году газета «Ведомости» опубликовала материал под заголовком «Бизнесмены и чиновники — владельцы охотничьих угодий под Москвой и Петербургом». Издание популярно объяснило, «как делили», то есть каким образом наиболее привлекательные охотничьи угодья уходят к тем, кто готов и может тратить на их содержание миллионы рублей в год. Для понимания Ольхонской ситуации, пожалуй, стоит процитировать довольно большой, но точный фрагмент этой статьи:
«Еще 10 лет назад почти все охотничьи угодья были общественными — в смысле, числились за охотобществами, — писали «Ведомости». — Но потом все изменилось. «Приехали москвичи, поохотились. Им понравились наши места, и они сказали, что хотят забрать участок», — вспоминает сотрудник одного районного общества охотников. «Подали заявку, выиграли конкурс и получили лицензию на участок, который хотели», — неохотно рассказывает московский бизнесмен, один из крупнейших арендаторов охотугодий на Северо-Западе.
Для получения лицензии достаточно было подать заявку и выиграть в безденежном «конкурсе намерений»: побеждал тот, кто обещал больше инвестировать в угодья. Кому присудить победу, решала конкурсная комиссия, состоящая в большинстве своем из местных чиновников. «Естественно, мы видели, кого поддерживали чиновники администрации области», — вспоминает тверской охотник, участвовавший в подобных конкурсах.
Правда, сначала надо было пробить сам конкурс: почти все угодья были в долгосрочной аренде у различных общественных организаций (военные, «Динамо», ветераны разных силовых структур и просто охотники). И общественников надо было еще убедить поделиться, чтобы выставить освободившийся участок на конкурс.
Как это происходило, можно судить по рассказу председателя правления Ярославского областного охотобщества Анатолия Дурандина (стенограмма есть на сайте общества): «Начались бесконечные проверки, в офисе ростовского отделения летом 2006 г. сначала нашли гранаты, позже в доме председателя этого общества — боевые патроны. <…> А сотрудник Пошехонской прокуратуры больше года ходил в контору Пошехонского охотобщества как на работу — утром приходил раньше работников общества и ждал, когда откроют дверь». Ярославские охотники в итоге отказались от 600 000 га, которые и были выставлены на открытые конкурсы (правда, у них еще 2 млн га осталось).
С 1 апреля 2010 г. вступил в силу закон об охоте, который должен был поменять правила игры: угодья разыгрываются теперь на открытых аукционах за живые деньги. Но большинство арендаторов подготовились к этому заранее — выиграли конкурсы, которые закрепили за ними угодья на 49 лет. Например, в Тверской области тогдашний губернатор Дмитрий Зеленин 30 марта 2010 г. подписал 16 распоряжений о предоставлении на 49 лет «для осуществления пользования животным миром в виде охоты» лесных участков общей площадью 220 085 га. Это право компании выиграли на проведенных незадолго до этого открытых конкурсах. За неделю до этого, 22 марта 2010 г., Зеленин подписал 15 распоряжений о предоставлении 205 514 га. Похожие конкурсы накануне вступления в силу нового закона провели в Ленинградской, Псковской, Ярославской и других областях. Фактически арендаторы таким способом застолбили участки почти на столетие — тот же закон предусматривает, что еще 49 лет они получат потом по преимущественному праву, без аукциона».
