Три взгляда на современный театр

Если человек не любит театр, значит, он просто давно не был в нем. Сейчас много рассуждают о смерти классического театра, о театральных новациях… Но театр остается социокультурной частью нашей жизни, он просто необходим человеку для духовного развития. А какими способами он доносит свои посылы до нас — это уже дело десятое. Хотя сие немаловажно для самих непосредственных участников этого процесса. Взгляд изнутри. Вернее три взгляда на современный театр.

Слова расстроенного и огорченного доктора Ватсона сегодня звучат особенно остро и актуально: «Как ужасно было бы жить в мире, где не с кем было бы поговорить о поэзии, о живописи, о политике. Где каждый знает только то, что ему нужно для дела». Получение любой информации происходит на основе личного выбора и предпочтений. Современный человек же склоняется к наименее энергозатратным способам «подключения к информационному потоку»: посмотреть телевизор, сидя в уютном кресле под мягким пледом, поискать информацию в интернете.

«Зачем куда-то идти? Нужен ли театр современному обществу, какое значение он имеет в нынешних условиях и какую пользу несет для зрителя?» — этот главный вопрос мы адресовали ведущим фигурам Иркутского драматического театра им. Н.П. Охлопкова. Дискуссия зашла и о проблемных моментах. Мы также коснулись часто звучащей сегодня темы «смерти классического театра», его «перерождения» и возникновения новых театральных форм.

Анатолий Стрельцов,

директор Иркутского драматического театра им. Н.П. Охлопкова

Анатолий Стрельцов, директор Иркутского драматического театра им. Н.П. Охлопкова— Что значит, классика умерла? Точно так же, как вечен закон Ньютона, вечны законы музыкальной гармонии, вечны образцовые архитектурные каноны, вечна и театральная классика. Великая литература будет жить вечно. Иногда мы по своей гордыне, своему дилетантству начинаем искажать классические произведения — вот за это я бы серьезно наказывал. У нас висят таблички на исторических и культурных памятниках: «Памятник культуры (истории). Охраняется государством». Точно такие же таблички я наклеил бы на каждую классическую книгу: Достоевского, Чехова, Гоголя. Потому что те искажения, которые происходят сегодня, абы прославился режиссер, это не есть новый взгляд. Не может быть нового взгляда на закон Ньютона!

Классика не умрет, умрем мы, если станем истины, воспетые классикой, то высокое отношение к человеку, которое в ней заложено, рассматривать из-за угла сегодняшней подворотни. Есть незыблемые Господни заповеди, и они вечны. На классике воспитывается человек, общество, государство. Обидно, когда уровень знаний и развития современников ниже того художественного осмысления жизни, которое заложено в великих книгах. Где-то я читал, что у большинства современных людей при чтении Достоевского сводит скулы… Грустно. Грустно и обидно, когда человек не понимает хорошую книгу и серьезный спектакль. Но это не вина его, а беда. Значит, с детства не научили. Человек ведь должен быть подготовлен к восприятию прекрасного, умного, он должен быть подготовлен к добру. К добру человека готовят либо религия, либо искусство. А когда мы начинаем нарушать заповеди евангельские, значит, мы их недопоняли. Россия всегда считалась христианской страной, а вспомните, какие братоубийственные войны происходили, как церкви с остервенением рушили?. Когда мы отходим от классического, традиционного, не побоюсь этого слова, сакрального подхода к жизни, это чревато большими бедами.

Точка зрения
Что смотреть в Иркутском драмтеатре по мнению Анатолия Стрельцова

«Если я скажу — посмотрите «Царя Федора», ко мне завтра придет артистка Королева, и скажет: а что, «Последний срок» уже не надо смотреть? Скажу «Последний срок», придет артист Догадин и скажет: а что, «Бег» смотреть не надо? Все надо смотреть».

Новые театральные формы? Эти поиски порой превращаются в попытки за уши притянуть к великим текстам сермяжную бытовщину. Как если бы масштабный закон Ньютона подменить некими бытовыми понятиями о движении. Возьмите сегодняшнюю антрепризу — ведь это большая беда. Приглашают современного модного актера, играющего в каком-нибудь сериале, на скорую руку делают спектакль, который никакой художественной ценности не представляет.

К сожалению, современная драматургия больше рассчитана на сиюминутные, гламурно-клиповые отношения. Она не дает возможности поставить серьезные вопросы перед зрителем. Сколько существует театр, столько и существует проблема драматургии. Еще будучи студентом Ленинградского института театра, музыки и кинематографии, я писал дипломную работу, в которой рассуждал о том, почему в 70-е годы 20 века очень мало было хороших пьес, но в то же время был расцвет литературы (Шукшин, Распутин, Абрамов, Можаев). Многие тогда обратились к написанию инсценировок по серьезной литературе. А ведь это — очень серьезный процесс, нужно уйти от повествования в живое действие, не потеряв смысла и характер произведения. Сегодня те ребята, которые берутся писать, часто не представляют сути образов, у их персонажей нет судьбы. Вспомните Вассу Железнову. Какая у женщины судьба, и сколько артисту можно играть помимо слов. А сейчас зачастую что происходит? Подмена чувств, судьбы, движения души — поверхностной иллюстрацией сюжета… Мы заменяем судьбу персонажа каким-то видеорядом. И сегодня есть хорошая литература, по которой можно делать спектакли. Но инсценировка любого произведения ниже источника, сцена все-таки ограничивает, литературное произведение более емко и масштабно. Очень важно, как это чувствуют режиссер и актер. То, что есть в произведении, характер, мысли, чувства — это питает актера. Как говорил великий Станиславский, артист выходит на сцену — и за ним должен тянуться шлейф событий. Самое плохое в театре, когда артист играет текст. Но в самом тексте повести заложено, что играть, заложена судьба, она за строчками. И если артист талантлив, он это сыграет! Помните великие «Три сестры» Чехова, диалог Маши с Вершининым? Вроде, просто разговор, но что за этим стоит! И мы понимаем, что здесь объяснение в любви, что это трагедия! Главное, чтобы артисту удалось передать нам это. Вот каким хочется видеть и любить театр: наполненным глубокими смыслами, цельными, красноречивыми переживаниями, полнотой жизни, стремлением к ее гармонизации и расцвету.

Станислав Мальцев,

главный режиссер Иркутского драматического театра им. Н.П. Охлопкова

Станислав Мальцев, главный режиссер Иркутского драматического театра им. Н.П. Охлопкова— В современном мире, когда все больше технологий входит в нашу жизнь, театр, на мой взгляд, приобретает еще большее значение. Ученые утверждают: когда человек становится подчиненным интернету, он все равно нуждается в живом вербальном общении. Человек так устроен: он не может без общения, и это не должно быть просто общение через электронную почту или другие современные обезличенные инструменты. И театр приходит на помощь.

О смерти театра говорят многие годы, на каждом повороте. И сейчас эти разговоры тоже звучат. Когда говорят о его перерождении, на мой взгляд, это очередная, извлеченная из старых запасов провокация. Когда появилось кино, потом телевидение, говорили — вот театр умирает! Но… «рукописи не горят», театральная рампа не гаснет. Появляются новые формы, новые прививки, которыми подпитывается современный классический театр. Я верю в то большое дерево, которое называется театр, в его крепкий ствол, на котором надежно держится традиция, и, в то же время, вольно гнездится эксперимент, прорастают ростки новаторства, дающее новые, еще невиданные плоды.

Точка зрения
Что смотреть в Иркутском драмтеатре по мнению Станислава Мальцева

«В театре нужно смотреть все, если это хороший театр. А театр Охлопкова — хороший театр. Но зритель выбирает по своим потребностям, чувству вкуса, настроению (сегодня хочется отдохнуть или, наоборот, поразмышлять). В театре надо смотреть разные жанры: от комедии до трагедии, потому что именно это разнообразие и развивает человека».

Безусловно, основа театра — литература. И, что бы ни говорили о смерти литературного жанра в театре, об отмирании роли текста на сцене, это неправда. С каждым годом все больше пишется пьес. А это значит, что есть интерес и у театра, и к театру. А вот какого качества эта драматургия — это проверит время. Чехов ли это, Вампилов ли, Эрдман…

Задача любого театра — искать своего автора, и это тоже вечный поиск… Без современных тем не будет театра. Современность подпитывает традицию, классику. Это два сообщающихся сосуда, репертуар в театре всегда должен быть построен на здоровом балансе классики и современного материала.

Все те проблемы, о которых мы говорили выше, они и являются актуальными сейчас. Поиск своего зрителя, своего языка. Сегодня зритель, особенно молодой, — он другой. Он воспитан зачастую не на литературе, а на каких-то других источниках. Поэтому его нужно приручать, вести за собой. Поэтому, конечно, насущно необходима новая талантливая драматургия. И, конечно, проблемы театра не должны быть напрямую связаны с финансами. Если театр превращается в коммерческое предприятие, оттуда зачастую уходит искусство. Театр — это серьезная и хрупкая сфера, которую, вне всякого сомнения, должно финансировать государство. А проблемы для современных театров должны оставаться вечными: поиск своего пути, своих авторов, своего языка.

Степан Догадин,

актер Иркутского драматического театра им Н.П. Охлопкова

Станислав Мальцев, главный режиссер Иркутского драматического театра им. Н.П. Охлопкова— Я не могу не согласиться с Чеховым. В человеке все должно быть прекрасно. А за душу и мысли отвечают в большой степени театр, литература, живопись. Для меня театр — это не только красивое здание, это и маленькая сценка в каком-нибудь далеком совхозе, это сказка на ночь ребенку, рассказанная любящей бабушкой, это и наблюдение жизни, людей, событий даже из окна. Театр — это зеркало жизни. Самое ценное для меня, что люди приходят в театр за эмоциями. Сопереживая действию на сцене, они переживают красочные чувства, которых, может быть, им не хватает в жизни. Они влюбляются в театр и приходят сюда снова и снова. Театр, если вспомнить, возник в двух ипостасях. Его элементы использовали в религиозных действах: литургии и других таинствах. А были еще скоморохи. Высокий театр и низменный. И высокий театр сохранился в современном театре. Мой режиссер Сергей Болдырев говорил мне, еще начинающему актеру: «Запомни, театр — это храм…». Я даже не буду повторяться о воспитательной роли театра, это все знают и понимают. А вот сопереживание — это очень важно. Мы играли в Усть-Илимске сказку какую-то. Я был лешим, разошелся и начал играть с залом, зло себя вести. Из зала выбежали два мальчика на сцену и встали в стойку. Они вышли биться со злом! Вот это самая высокая оценка моей работы.

Помню 90-е годы, тяжелое время. В театре было немного зрителей. Экономика ведь накладывает отпечаток и на духовную жизнь. И как радуют сейчас полные залы! Казалось бы, и телевидение сейчас, и вездесущий интернет, но у нас залы всегда полные.

Точка зрения
Что смотреть в Иркутском драмтеатре по мнению Степана Догадина

«Очень редко бывает, когда я превращаюсь в зрителя. Но бывают моменты, когда я растворяюсь и становлюсь им. Был я на «Золотой маске», смотрел Бутусова и не мог понять, как это сделано, испытывал щенячий какой-то восторг и от работы режиссера, и от игры актеров. А чаще все-таки всегда сравниваешь, представляя себя на сцене, как бы ты это сыграл. Но мы всегда радуемся успеху друг друга. И радует, когда зритель остается доволен. Моей маме, например, как ни странно, понравился спектакль «Ромео и Джульетта», хотя, казалось бы, он больше обращен к молодому зрителю. Хорош «Бег», хотя не все там однозначно. Вновь покорила иркутян «Поминальная молитва», которая шла с Венгером десятилетие, а потом мы повторили ее через восемь лет, хотя очень опасались. Вообще, пусть зритель приходит на все спектакли, а потом выбирает, что ему ближе…»

Знаете, театр хоронили еще при Чехове, отпевали и в советское время. Помните фильм «Москва слезам не верит», где один из героев говорит, что театра не будет, будет только одно сплошное телевидение? Но театр есть, он стал еще более актуальным. Возьмите пьесы Островского — они написаны как будто про наше время. Конечно, театр меняется, возникают новые формы. Еще Треплев у Чехова говорил: «Нужны новые формы…». У нас в академическом театре тоже есть экспериментальные постановки. «Елизавета Бам» по Хармсу — совсем другая форма сценического существования, нежели традиционный спектакль. И много других примеров. Театр не умрет никогда, ведь это — отношения людей, живая коммуникация. Человек не может без общения. Оно необходимо, как воздух, как пища. Посмотрите, сколько сейчас студенческих, детских театров, студий! Они учатся общаться, учатся взаимодействовать друг с другом.

Конечно, современная драматургия есть, появляется очень много молодых авторов, заинтересованных в театре. Но вся драматургия проверяется временем. Останется ли на сцене «Халам-Бунду» Полякова, «Чморик» Жеребцова — покажет время. Только что у нас вышла премьера пьесы совсем молодого автора Ярославы Пулинович «Земля Эльзы». Многое, кстати, зависит еще и от режиссера, от его видения пьесы. Можно ведь даже телефонный справочник поставить, если режиссер хороший.

А проблемы? Проблемы есть всегда. Нам легче, наш театр на дотациях, директор у нас золотой. А многим театрам туго приходится. Низкие зарплаты актеров. Многие артисты московские, питерские, если бы не снимались, не выжили бы. Они снимаются, но из театра не уходят. Потому что это служение, не посчитайте за высокие слова. Гастрольные поездки не всем театрам доступны. Нам грех жаловаться, мы вот недавно из Франции вернулись. А кому-то в Ангарск сложно выбраться. Еще есть проблема, связанная с публичностью актеров, когда за какие-то высказывания или действия их начинают подвергать обструкции. Возьмите Алексея Серебрякова, замечательный актер. Но стоило ему переехать в Канаду, и он стал «актеришкой никаким». Хотелось бы, чтобы нас оценивали по той работе, которую мы делаем, не копались в нашем белье, не следили за всеми нашими частными обстоятельствами. Мы достаточно отдаем зрителю своей энергии, своего естества на сцене, вот там и судите нас, это святое зрительское право.

Беседовала Елена Куклина
Фото Анатолия Бызова