Спасти Байкал без отстрелов не получится?

4 апреля на сайте правительства России появилась информация об утвержденном перечне поручений, данных вице-премьером Викторией Абрамченко по итогам заседания комиссии по вопросам охраны озера Байкал.

«В ходе заседания обсуждались актуальные вопросы ликвидации накопленного вреда на Байкальской природной территории, сокращения антропогенной нагрузки, организации туристической инфраструктуры, а также воспроизводства водных биоресурсов», — перечисляется в сообщении.

В тексте также дано подробное описание всех поручений, связанных с «автоматизированным учетом численности омуля», «определением районов для возможного любительского рыболовства», «развитием искусственного воспроизводства байкальского омуля» и так далее. Отдельный абзац посвящен нерпе — «до 25 мая 2023 года проанализировать возможные отрицательные последствия увеличения численности байкальской нерпы и рассмотреть необходимость и механизмы регулирования численности байкальской нерпы», — поручается академическим и отраслевым структурам, а также региональным властям.

«Регулировка численности», если выражаться простым языком, это отстрел. Для чего же необходимо прибегать к таким крайним мерам?

Байкальская нерпа давно является талисманом, самым узнаваемым символом Иркутской области и Бурятии. Туристы, приезжающие на озеро, редко уезжают без сувениров с изображением сибирского тюленя, а Байкальский музей СО РАН в Листвянке и нерпинарий, где можно увидеть зверя вживую, всегда набиты посетителями. В живой среде посмотреть на тюленя удобнее всего лишь в одном месте — на Ушканьих островах, входящих в состав Забайкальского национального парка (ФГБУ «Заповедное Подлеморье»), который оборудовал специальные площадки для посетителей. Доступ к воде там огорожен своеобразными стенами со смотровыми отверстиями, через которые осторожно, без лишнего шума можно понаблюдать как пузатые нерпы вальяжно греются на камнях.

Начальник отдела науки национального парка Александр Ананин не удивлен возникшей теме регулирования численности нерпы. Он объясняет: «В замкнутой природной системе как Байкал, нерпа, являясь вершиной пищевой цепочки и не имея естественных врагов, раз в несколько десятилетий сталкивается с «перенаселением». Особей становится слишком много, возникают болезни и как следствие — массовый мор. Отстрел в теории позволяет избежать такого негативного сценария. В настоящее время очень велик риск превышения пороговой численности популяции тюленя. Несмотря на то, что нет достоверных и проверенных данных, считается — в Байкале сейчас живет порядка 130 тыс. нерп, а нормой определен показатель в 100 тыс. голов».

Предполагаемая перенаселенность озера тюленями имеет свое косвенное подтверждение. В ФГУ «Иркутская межобластная ветеринарная лаборатория» со ссылкой на исследования сотрудников института геохимии СО РАН рассказывают, что в настоящее время у погибших по различным причинам нерп находят следы вирусных инфекций в организме. «Фиксировались уже и случаи массовой гибели животных, как например в 2017 году, когда на побережье было найдено порядка 140 мертвых особей, по результатам исследования которых в тушах обнаружили антигены парвовирусного гепатита и энтерита. Бешенства и чумы обнаружено не было, но не исключалось, что гибель произошла по причинам массовой заболеваемости», — добавляют в организации.

К слову, в том же 2017 году ФГБНУ Всероссийский научно-исследовательский институт рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО) (ранее назывался «Госрыбцентр») уже выступало инициатором поправок в Правила рыболовства, позволяющие возобновлять промышленную добычу нерпы, запрещенную в 2007 году. «Инициативу тогда отправляли в Минприроды, но ее не утвердили. Регулирование численности актуально до сих пор в связи с большой популяцией тюленя», — подчеркивают в ВНИРО.

Академик РАН, научный руководитель Байкальского института природопользования СО РАН Арнольд Тулохонов также называет цифру в 100 тыс. особей как «оптимальную для популяции тюленя». По его словам, с учетом опыта советского периода, ежегодно можно «добывать» от 3 тыс. до 7 тыс. особей, что позволит держать примерно в одних и тех же значениях поголовье нерпы.

Допустим, что пресловутое «регулирование численности» можно списать на благо для самого животного. Но как увязывается ее отстрел в комплексе поручений, направленных на увеличение воспроизводства омуля? Представители научного сообщества единодушны — «омуль не является естественной пищей нерпы».

«В природе она просто не может его догнать и поймать, но зато научилась успешно выедать рыбу из сетей. С учетом большой популяции общий ущерб рыболовству может быть значителен», — объясняет Александр Ананин. Правда, представитель заповедника обращает внимание на важное обстоятельство — «прежде, чем решить положительно вопрос регулирования численности, надо продумать, что делать с тушами. Выделять деньги на то, чтобы отстреливать животных и тут же их закапывать — бессмысленно и затратно. А создавать инфраструктуру для переработки туш — окажется еще более накладным».

По его словам, в советское время туши нерп сдавали на зверофермы, выращивающие пушнину. Но на сегодняшний день таких предприятий вблизи Байкала не осталось. А что делать со шкурами, с жиром нерпы — вообще непонятно. «Да и этический момент немаловажен. Нерпа — символ нашего нацпарка. И что, на глазах у посетителей животных будут убивать и обдирать? Конечно, зоны возможного отстрела необходимо жестко ограничить, вне зоны особо охраняемых природных территорий, туристических мест».

В свою очередь Арнольд Тулохонов не видит сложностей в сбыте, напоминая, что в советский период, когда регулирование численности байкальского тюленя велось постоянно, спрос находился — мясо на корм, жир и шкуры для нужд различных отраслей промышленности. А инфраструктура, связанная с заготовкой и первичной переработкой нерпы ранее находилась на севере Байкала, вдали от заповедников и населенных пунктов.

По его словам, возможное разрешение на регулирование нерпы позволит «оживить экономику» некоторых поселков на Байкале. «Минприроды в 2022 году проводило анализ негативных социальных явлений в центральной экологической зоне озера. Выяснилось, что люди оттуда уезжают, так как не могут вести традиционную хозяйственную и экономическую деятельность. Это ведь нонсенс, такого быть не должно», — подчеркивает Арнольд Тулохонов.

Академик, директор Иркутского филиала Сибирского отделения РАН, член правительственной комиссии по вопросам охраны озера Байкал Игорь Бычков предлагает тему восстановления численности омуля не связывать с нерпой: «У многих, кто интересуется этим вопросом, рождается простой вывод: если численность нерпы растет, а численность омуля в озере Байкал падает, то нерпа или его съедает, или существенно подрывает его кормовую базу. От этого заключения необходимо уйти. Напомню, что основной пищей омуля являются мелкие рачки — эпишуры, а основной корм нерпы — голомянко-бычковые рыбы. Байкальский омуль попадается в пищу нерпе случайно и в очень небольшом количестве, не более 1–2% от суточного рациона. Также есть оценки, согласно которым уровень иммунитета у байкальского эндемика вдвое больше, чем у его морских собратьев — тюленей и моржей. Важно понимать, что экосистема Байкала состоит не из двух-пяти видов, она большая и сложная, необходимо и дальше изучать, как нерпа и омуль связаны трофическими звеньями, ареалами размножения, нагулами массы и по многим другим показателям. На мой взгляд, если после бесконтрольного лова и отбора икры омуля мы хотим восстановить ущерб, то надо кратно увеличить производительность наших рыборазводных заводов и выпускать не два и не двадцать миллионов икринок, а один-три миллиарда в год. Лучше работать в этом направлении».

По его мнению, «очень важна этическая сторона вопроса об искусственном сокращении численности нашего тюленя. В настоящее время человечество не особо нуждается в каких-либо продуктах из байкальского эндемика и поэтому, на мой взгляд, так называемое «регулирование» нерпы неприемлемо».

Нерпа, к слову, не единственный кандидат на отстрел на Байкале. Ранее в Иркутской области и Бурятии настойчиво предлагалось регулировать численность бакланов. Мол, эта птица, тоже негативно влияет на популяцию омуля. Такие намерения, кстати, получившие негативные оценки, пока не доведены до применения. Но, как видим, простое решение «давайте кого-то будем отстреливать, чтобы спасти что-то» оказывается заразным. Может быть, такой подход и оправдан в отдельных случаях (отстрел волков и прочих хищников в районах с развитым скотоводством, регулирование численности грызунов и вредителей и т.д.), но не в ситуации с Байкалом. Уникальное озеро на протяжении сотен тысяч лет самостоятельно справлялось с тем, чтобы поддерживать определенный баланс живых видов на своих берегах и в глубинах. Не будет ли правильней нам, живущим рядом с озером не так давно в масштабах его истории, не вмешиваться в эти процессы?