Сергей Федоров: «Главное, чтобы результат удовлетворял»

Special Review: «Верхнечонскнефтегаз» реализует крупнейший в Иркутской области инвестиционный проект. В освоение Верхнечонского месторождения вложено уже около 90 млрд рублей. Какой объем инвестиций требуется для дальнейшей разработки месторождения?

Сергей Федоров: До 2030 года мы должны освоить порядка 94 млрд рублей. И если до недавнего времени разработка месторождения осуществлялась за счет денег акционеров, с этого года «Верхнечонскнефтегаз» финансирует проект на собственные средства. В сентябре мы полностью рассчитались по привлеченным ранее кредитам.

Наибольшие суммы инвестиций придутся на ближайшие два года. Только в текущем году мы вложим в разработку месторождения около 19 млрд рублей. В частности, деньги пойдут на строительство второй очереди установки подготовки нефти, которая уже в середине следующего года сможет перерабатывать 7,5 млн тонн в год. Планируем пробурить 63 эксплутационные скважины, доведя наш фонд до 220 единиц. А к 2014 году на месторождении будут действовать 258 скважин. Задача ВЧНГ — в 2014 году обеспечить добычу в объеме 7,8 млн тонн нефти и сохранить этот уровень как минимум до 2016 года. Также серьезных вливаний требует проект по утилизации попутного газа и закачке его в пласт, который завершится в 2015 году.

SR: Верхнечонское месторождение уже сегодня является вторым по объемам после Ванкора источником заполнения магистральной системы «Восточная Сибирь — Тихий океан» (ВСТО). В ближайшее время будет запущено ВСТО-2, и «Транснефть» рассчитывает после 2015 года увеличить пропускную способность трубопровода до 80 млн тонн в год. Готов ли «Верхнечонскнефтегаз» увеличить объемы добычи?

С.Ф.: Мы не рассматриваем вариант пересмотра технологической схемы разработки Верхнечонского месторождения: 7,8 млн тонн — это максимум, после чего объем извлечения будет постепенно снижаться.

Уже в начале двухтысячных годов, когда было принято эпохальное решение по строительству трубы ВСТО и предусматривалось расширение ее пропускной способности до 80 млн тонн в год, было ясно, что в Восточной Сибири столько не получишь. 30-40 млн тонн в год для Восточной Сибири — уже хороший результат. Еще тогда предусматривалось, что в трубу пойдет западносибирская нефть.

Тем не менее строительство ВСТО, а вслед за тем налоговые льготы при освоении нефтяных ресурсов дали толчок развития нефтедобычи в Восточной Сибири. Свою роль сыграла льготная экспортная пошлина, которая позволяла компаниям держать показатель 16,3% внутренней нормы доходности. Для нас она действовала до тех пор, пока «Верхнечонскнефтегаз» не достиг должного уровня рентабельности. Фискальные преференции актуальны и сегодня. Сейчас для новых нефтяных месторождений в течение 10 лет действует нулевая ставка налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ). В 2011 году мы получили налоговые льготы в Иркутской области.

SR: Министр экономического развития Иркутской области Руслан Ким в качестве одного из аргументов предоставления нефтедобывающим предприятиям льготы на имущество и на прибыль в части, зачисляемой в областной бюджет, называл укрепление минерально-сырьевой базы. Отвечает ли «Верхнечонскнефтегаз» ожиданиям властей?

С.Ф.: Имея льготы по налогам в областной бюджет, мы вкладываем деньги в частности в наращивание промышленных, извлекаемых запасов. В силу геологических особенностей Верхнечонское месторождение — очень сложное с точки зрения извлечения нефти. В прошлом году мы завершили проход месторождения сейсмикой 3D и на ее основе готовим подробнейшую модель месторождения, что позволит увеличить точность бурения и, следовательно, уменьшить затраты на освоение.

Наш бюджет на геологоразведочные работы на 5 лет превышает 2,2 млрд рублей. Эти вложения дадут отдачу после 2016 года. Сегодня «Верхнечонскнефтегаз» извлекает запасы, входящие в категорию А+В+С1. Наша задача — увеличить их объем на данном этапе путем перевода в эту категорию запасов С2 и С3. Таким образом, мы продлеваем жизнь месторождению, только в этом году — суммарно на 10 млн тонн извлекаемой нефти, а это полтора года работы при максимальной планке добычи. В 2014 году «Верхнечонскнефтегаз» планирует вынести на утверждение обновленную схему разработки месторождения.

Поэтому, думаю, ожидания мы оправдали. Даже с учетом льгот наше предприятие все равно остается крупнейшим налогоплательщиком: в этом году мы перечислим в бюджет области около 7 млрд рублей.

SR: Не секрет, что в нефтегазодобывающей отрасли Восточной Сибири ощущается проблема кадрового дефицита. Как «Верхнечонскнефтегаз» сумел сформировать команду высококлассных специалистов? Будет ли эта команда задействована на других проектах, после того как предприятие выйдет на устойчивый объем добычи и сократит объемы бурения?

Мне нравится Иркутск с его новостройками и деревянными покосившимися домиками… Здесь люди не пытаются приукрасить фасады: любите нас такими, какие есть. Я считаю, что город недоразвился, его потенциал недооценен.

С.Ф.: В ТНК-ВР отлично работает корпоративная система ротации кадров. Для освоения Верхнечонского месторождения были привлечены лучшие специалисты. Например, главный геолог ВЧНГ — из Оренбурга, главный инженер — из Тюмени, заместитель по капитальному строительству — из Нижневартовского района.

Действительно, интенсивность разбуривания Верхнечонского месторождения с 2015-2016 годов станет заметно меньше, чем сейчас, и опыт ряда наших профессионалов будет востребован на других проектах ТНК-ВР, например на Ямале, на севере Красноярского края — в тех регионах, на долю которых в будущем будет приходиться до 20% добычи компании.

SR: Получается, профессионалы-нефтяники сродни пилигримам, мигрируют с одного месторождения на другое?

С.Ф.: Кто для себя что выбирает. Когда мы учились, порой и не предполагали, где в итоге будем работать. Да и никто нас насильно не заставляет переезжать с одного место на другое. Кто-то из команды останется в Иркутске. И здесь специалисты за пять лет успели воспитать себе смену. У нас тесные отношения с политехническим университетом — там теперь тоже будет кузница нефтяных кадров.

SR: А вы, когда учились в институте, где мечтали работать?

С.Ф.: Я хотел, чтобы моя работа была связана с освоением месторождений, с реальной практикой. Я долгое время трудился в Тимано-Печерской провинции в европейской части России, возле Северного Ледовитого океана. Работал на многих месторождениях, в частности на широко известных сегодня им. Требса и им. Титова. В министерских кабинетах тоже пришлось поработать, но это никогда не было самоцелью. А вообще, главное — чтобы работать было интересно, чтобы процесс захватывал и результат удовлетворял.

SR: Сейчас в компании работают порядка 900 сотрудников, еще 3,5 тыс. человек трудятся у подрядчиков. Не трудно руководить таким огромным коллективом?

С.Ф.: «Верхнечонскнефтегаз» — одно из лучших предприятий ТНК-ВР, компании, у которой свой стиль и высокая культура корпоративных взаимоотношений. Я себя очень комфортно ощущаю в этом коллективе. Прошло пять месяцев, как я здесь, я полностью вошел в курс дела и контролирую производственный процесс. Я ни на минуту не пожалел, что поменял московскую жизнь на жизнь в Сибири, в Иркутске.

SR: Вы просто наших зим не видели!

С.Ф.: Я 11 лет прожил за Полярным кругом и не боюсь холода.

SR: Какие у вас принципы управления? Какой вы руководитель: жесткий или любящий компромиссы, рубите с плеча или взвешиваете каждое слово?

С.Ф.: По-разному бывает, поступаю и так и так. Не могу назвать себя идеальным человеком, таких, наверное, вообще не бывает. Наша работа — крайне динамичная. На месторождении люди трудятся в тайге, в условиях Крайнего Севера, там дисциплина и выдержка — безусловные требования. Но и в офисе порой бывают ситуации, где нужно действовать стремительно и слаженно. Случается и на повышенных тонах говорить с коллегами. При этом стараюсь не обижать людей, не переходить на личность — если спорю, делаю замечания — это касается дела. Важно в любой ситуации сохранять взаимное уважение.

Я считаю, что сила ТНК-ВР всегда была в быстром достижении результатов, для этого любое решение обязательно должно быть исполнено. Но до его принятия каждый имеет право высказать свою точку зрения. Поэтому я обязательно выясняю истинное отношение к проблеме или задаче всех участников процесса. А потом ставлю точку и принимаю решение.

SR: Какое качество в себе, как в руководителе, вы цените?

С.Ф.: Я быстро разбираюсь в проблеме.

SR: Вы занимаетесь спортом?

С.Ф.: Разными видами. С перерывами. В студенчестве хорошо играл в футбол, сейчас люблю плавание и теннис. До того как приехал в Москву, вообще не умел плавать — занимался с тренером. Правда, только один стиль использую — кроль. Жаль, в Иркутске нет 50-метрового бассейна: на 25 метрах тесно! Здесь я играю в большой теннис. Люблю кататься на горных лыжах, надеюсь, скоро в Байкальске трассу опробую.

SR: Где вы провели последний отпуск?

С.Ф.: В Таиланде. Впервые побывал там пару месяцев назад. До этого никак не получалось выкроить время. Не ожидал: очень понравилось.

SR: Какой город вы больше любите?

С.Ф.: Наверное, Москва — мой город, хотя мне не нравятся бесконечные пробки и прочие негативные атрибуты большого города. Но по динамике, по драйву, Москва мне очень импонирует.

SR: Но вы обменяли Москву на Иркутск…

С.Ф.: Мне нравится Иркутск. Я сам провинциал. Не скажу, что тут все просто, и каждый человек — рубаха-парень. Везде люди со своими особенностями. Но здесь есть свое очарование: мне нравится Иркутск с его новостройками и деревянными покосившимися домиками… Здесь люди не пытаются приукрасить фасады: любите нас такими, какие есть. Я считаю, что город недоразвился, его потенциал недооценен. Если решить инфраструктурные проблемы, начиная с, казалось бы, таких незначительных, как, например, паспортный и таможенный контроль в аэропорту, Иркутск мог бы быть очень комфортен для проживания.

SR: Какую последнюю книгу вы прочли?

С.Ф.: Недавно с удовольствием перечитал Гоголя. Не знаю почему, просто захотелось. А вообще, предпочитаю читать деловую прессу.