«Один день огромной страны»
Именно он и открывал гастрольную афишу, и можно было предположить, что архангелогородцы предпочтут начать показы с самого сильного спектакля. Скажем сразу, что он оказался уж точно самым необычным. Во-первых, сам материал — поставить Солженицына на театральной сцене невероятно трудно не только с точки зрения масштаба поднимаемых тем, но и просто технически. Во-вторых, «Один день Ивана Денисовича», когда-то принесший его автору мировую славу, никто толком и не пытался ставить, и московскому режиссеру Александру Горбаню, приглашенному на эту постановку в Архангельск, пришлось самому писать инсценировку и придумывать для этого материала адекватную подачу.
Решение было найдено — все перевернуть с ног на голову. Вернее поменять местами зрителей и актеров. Но не в том смысле, что зрители сами должны сыграть эту постановку, а актеры на них смотреть. Просто публику посадили прямо на сцену и сделали в прямом смысле сопричастной действу, в то время как артисты передвигались сразу по двум сценам, одна из которых была выстроена в зрительном зале, убегали за кулисы, появлялись на балконе, залезали в ложи и усаживались на корточки между зрительными рядами.
Впрочем, приемом «публика на сцене» иркутского зрителя не удивишь. Главный режиссер иркутского драмтеатра Геннадий Шапошников использовал его еще шесть лет назад, когда ставил «Сны Ермолая Лопахина» по чеховскому «Вишневому саду» (кстати сказать, охлопковцы как раз с него открывали свои гастроли в Архангельске, так что получился своего рода ответный жест). Однако в спектакле архангелогородцев часть зрителей время от времени буквально поворачивают в сторону постоянно перемещающегося действия, а иногда и просто крутят по кругу. Эта своеобразная карусель тем не менее дает неожиданный эффект: зритель получает ощущение присутствия внутри спектакля и тем самым способен глубже его прочувствовать.
А прочувствовать есть что. Всем, кто читал «Один день Ивана Денисовича», пересказывать его не нужно — подробное описание распорядка и лагерного быта самых обычных заключенных, получивших свои сроки в разгар сталинских репрессий, действительно способно врезаться в память на многие годы. Гениальность этой повести состоит в том, что Солженицыну удалось показать целое десятилетие жизни многомиллионного советского народа в одном самом обыкновенном дне одного рядового человека. Перед создателями спектакля стояла задача еще сложнее — уместить все это в один спектакль продолжительностью меньше двух часов.
Конечно, из повести пришлось брать только самое ценное, поэтому в названии спектакля есть уточнение: фрагменты из «Одного дня Ивана Денисовича», а сама постановка тем не менее называется более широко — «Один день огромной страны». Впрочем, и этот один день разрастается на целые годы — благодаря воспоминаниям героев, их мыслям, мечтам и чаяниям. Также вырастает и количество героев — возлюбленные заключенных материализуются как будто из сновидений и надежд на возможную встречу. Они сопровождают героев и помогают им выжить в нечеловеческих условиях. Но в то же самое время полноценным героем становится и Иосиф Сталин, о котором, кстати, у Солженицына не было ни слова. Тиран, который в оригинальном тексте даже не был упомянут, здесь является полноценным действующим лицом. Здесь он буквально вездесущ: это он объявляет по радио о начале войны, он сажает невинных людей в тюрьмы, он их охраняет, он же вместе с ними ест баланду, кладет кирпичи, и он же почти в финале скажет вслед за ними гениальное: «А я при чем?»
Этот сложно устроенный спектакль, во-первых, выполняет важнейшую миссию по напоминанию всем и каждому о нашем страшном прошлом, которое никогда нельзя забывать. Во-вторых, и может быть, в-главных, этот спектакль говорит об ответственности каждого человека не только за себя и своих близких, но и за страну в целом, ее настоящее и будущее.
