О студенчестве, трудовом подвиге и ненаигранном патриотизме

Посмотрите на карту Иркутской области, да и страны в целом. Железнодорожные ветки, дороги, плотины, электростанции, мосты, предприятия-гиганты и объекты поменьше — сельские фермы, машинные дворы, леспромхозы… — многое из этого построено руками молодежи 70-80-х. Для ребят и девчат того времени студенческие отряды становились первой серьезной ступенькой в самостоятельной жизни. Это была возможность найти первую работу, набраться опыта, определить свой путь на годы вперед и встретить друзей на всю жизнь.

«В студотрядах были сотни тысяч, если не миллионы человек. О ком до сих пор пишут журналы, сайты и газеты? О единицах, — немного разочарован Сергей Безик. — Не все попали в особую «тусовку». Не все смогли (да, скорее всего, и не пытались, другим заняты были), как бы сегодня сказали, «построить личный бренд» — постоянно быть на виду, представить себя в нужное время в нужном месте. Но это не умаляет вклада каждого в общее дело. Не хотелось бы, чтобы эти люди были забыты. Это они приезжали в чистое поле и рекордными темпами возводили нужные народному хозяйству страны объекты — строили на совесть, бились за качество работы. Экономике страны только из кабинета темпы роста не обеспечишь».

— Рассказывают, что в студотряды еще не всех брали? Желающих было куда больше чем набор?

— В мое время конкурс был три-четыре человека на место. Каждый год на протяжении 40 лет Иркутская область набирала в летние студенческие отряды 6600 человек. Простым умножением получаем сотни тысяч человек, которые выезжали на стройплощадки и не только. Они трудились на рыбопромысловых и перерабатывающих предприятиях Дальнего Востока, собирали астраханские арбузы, работали проводниками, были вожатыми, младшим медперсоналом в лечебных заведениях, вожатыми в лагерях труда и отдыха.

Это была яркая жизнь. Непростая, но интересная. Новые задачи, новые знакомства. Объяснимо, что молодые люди стремились занять место в студотряде, буквально «рвались» в первые ряды. Это было, как сегодня принято говорить, — «круто», престижно. Кого-то привлекала романтика таких площадок, кто-то усмотрел элемент конъюнктуры, элемент политики и даже карьеризма… Не без этого. Не спорю. Не идеализирую. Мотивы были разные. Но, поверьте, люди выкладывались в студ­отрядах полностью. Они хорошо там зарабатывали. Именно зарабатывали, а не просто так за ничегонеделание получали.

— А на каком курсе вы в первый раз оказались на стройке в составе студенческого стройотряда? Вы ведь, кстати, не на строителя учились, а на механика?

— Все верно. В 1980 году я окончил Иркутский политехнический институт по специальности «строительно-дорожные машины и оборудование». А ведь мог вообще до вуза и не дойти. Как раз перед окончанием школы в 1974-м я, без пяти минут медалист, услышал о БАМе и загорелся мечтой сорваться на Всесоюзную ударную комсомольскую стройку.

Но в итоге над адреналином восторжествовал здравый смысл: кому нужны недоучки? 10 классов закончил, в Политех поступил.

И уже во время учебы в институте, летом 1976 года, после первого курса я был зачислен в стройотряд. Мы отправились в Усть-Удинский район, где возводили мосты через ручьи и реки на строящейся лесовозной дороге от села Подволочное. А потом каждое лето — новые задачи.

В 1978 году стал командиром зонального отряда, в 1979-м командиром еще одного строй­отряда. А на пятом курсе меня взяли в областной штаб студенческих строительных отрядов, где я пять лет отработал инженером по технике безопасности, а затем главным инженером.

— Направления работы, объекты задавала Родина? Или существовала возможность выбора?

— В областном штабе студенческих строительных отрядов в плане стояли самые разные объекты. Можно было где-то и благоустройством заняться. Но я всегда брал объекты, которые нужно «с нуля» построить. Ни за кем не доделывал. Мы сами отвечали за процесс — от и до.

Целеустремленные у меня были ребята. Сейчас улыбаюсь, когда рассказываю, что в 1977 году свой отряд мы назвали «Победит». Знаете такой прочный сплав металлов? Да, это название кажется странным, слух режет, и на следующий сезон мы сменили его на «Поиск». А на первых порах мы, суровые автомеханики, хотели отразить в слове всю нашу волю, намерение пройти все преграды, выстоять и добиться намеченных результатов.

В 1977 году в селе Олонки Боханского района мы строили ферму крупного рогатого скота, телятники, административный корпус. Как всегда, приехали на место, в чистом поле развернули городок с палаточно-щитовыми домами. И в темпе приступили к работе.

Каждый день в шесть утра подъем. Как сейчас помню: у нас на площадке был проигрыватель и пластинка с побудочной песней «Там, где клен шумит», через 100-ватный усилитель она разносилась над всем городком. В семь утра ребята, 40 человек, выходили на завтрак. Его здесь же готовили. И бетон сами делали.

Ферма в Олонках, кстати, и сегодня действует. Был период упадка, но сейчас снова ожила. И приятно видеть на фасаде нашими руками выложенную дату ввода.

— А какие проекты, где были задействованы ваши ребята, вы вспоминаете как самые сложные?

— Не скажу, что где-то было легко и просто. Да, масштабы строек разные, но работы везде хватало. Неподготовленные к физическому труду пацаны с непривычки в лежку лежали. Мышцы ноют, руки-ноги не слушаются. Но я знал: дней пять продержаться, сжать волю в кулак, взять себя в руки — и адаптируешься, втянешься.

А если говорить о масштабных объектах, то наш отряд в 1979 году делал все укрепленные подходы к мосту через коварную саянскую реку Ока в районе села Ухтуй, Зиминский район. В общей сложности сделали 2 км. По 20-30 машин бетона в день принимали.

— Вы скромно умолчали, что ваш отряд был признан лучшим в области. Или даже в РСФСР?

— Есть такое (улыбается). Но это известная история. Правда, мне тогда уже 27 лет было. 1985 год, мой последний студенческий отряд. Я преподавал технические дисциплины в Иркутском индустриальном техникуме (ныне машиностроительный колледж ИРГТУ). Мы тогда не побоялись взяться за большой проект. Ребята — герои! Недалеко от Еланцов, в деревушке Анга, построили с нуля машинный двор. Если объем задачи в деньгах отразить, то это по тем временам 326 тысяч рублей. По нынешним сметам это порядка 50 миллионов. Работали в три смены, бетон круглосуточно принимали. За три месяца в чистом поле под ключ сдали.

В итоге наш стройотряд был признан лучшим в области, лучшим в России. Про него даже фильм сняли «Робинзоны на Байкале» (пленка долго считалась утерянной, но случайно нашлась и уже оцифрована). «Робинзоны» — название того стройотряда.

Я же за ударную работу отряда получил знак ЦК Комсомола «За активную работу в студенческих отрядах».

— Получается, что на самой своей ударной стройплощадке вы все-таки не с лопатой стояли, а из кабинета координировали?

— Кабинет, конечно, очень условно сказано, но вел административную работу, верно. Вот только труда я никогда не стыдился и не боялся. Еще в 16 лет пошел подмастерьем в лабораторию «Иркутскгеологии» (улица Зверева в Иркутске). Делал все — красил, белил, породу развозил на резку, резал ее на образцы — короче, на все руки.

Позже в стройотрядах всегда мог бы поменять свою командирскую куртку на лопату бойца. Если какие-то пересуды и кривотолки начинались, так и говорил: «Можем обменяться. Кто хочет поруководить, пожалуйста. Договариваться, выбивать, контролировать — это тоже не так просто, как кажется. Да и уровень ответственности другой. Прежде всего даже не перед начальством, а перед людьми, которым ты обязан быт наладить, которых должен всем обеспечить — жильем, продуктами, материалами, досугом.

Командир отряда, конечно, может выйти и бетон лопатой покидать. Скорее для популизма. Кому от этого легче станет? Стройка ускорится? От каждого на своем месте больше толку. «Если я сегодня буду бетон кидать, то завтра людям нечего кидать будет. И есть тоже» — по-моему, понятный аргумент.

Питание — отдельная история. Голодный боец — бесполезный боец. Старался, чтобы у моих ребят все было: и сгущенка, и тушенка, и паштеты (улыбается воспоминаниям). И я сам до сих пор обожаю тушенку. Как увижу банку, так аж трясет. Вкус моего студенчества. Не все тогда, конечно, было безоблачно и гладко. Не бывает в жизни идеально. Но память о том периоде — самая добрая. Яркие впечатления, счастливые эмоции перевешивают.

— Из «негладкого» случай вспомните?

— Как-то при строительстве машинного двора у нас цемент закончился. Сказали люди «выше»: фондов нет. И вот мы два дня стоим. Чувствую, что народ начинает «разлагаться»: шальные мысли в голове, кто-то и к рюмочке тянется, кто-то погулять с девочками собирается.

Поехал в Иркутск, в обком партии, строительный отдел которого курировал в том числе данный объект. Накалял страсти до предела, считал, что уехал ни с чем. Еду назад, ночь, пылища неимоверная (тогда асфальта между Баяндаем и Еланцами не было), вдруг вижу впереди автоколонну цементовозов. Догоняю, перегораживаю дорогу и говорю старшему: половина поедет со мной, оставшиеся куда ехали. Зрелище не для слабонервных, темень, чистое поле, я длинноволосый и с бородой. Они меня спрашивают, а ты кто, представляюсь — командир стройотряда, пауза — мужик, так мы к тебе и едем, весь цемент твой, комбинат только на тебя и работал. Так оперативно тогда решались самые трудные вопросы, партия держала руку на пульсе!

Но, повторюсь: несмотря на все сложности, это время — студенчество, юность — я бы назвал самым насыщенным и определяющим периодом своей жизни. Да и не только я, наверное. Сколько рядом со мной было пацанов по 17-19 лет. Кто-то из них впервые держал в руках стройинструмент. И я не думаю, что один я все это вспоминаю.

Сегодня моим товарищам соотрядовцам, вообще людям того поколения, по 50-60 лет. Уверен, пора советских строек, больших или локальных, неважно, у всех у нас — не только у командиров — оставила след на сердце.

— Не секрет, что у комсомольской идеологии есть и противники. Ее критикуют, называют надуманной.

— Вы знаете, я даже сейчас не о какой-то комсомольской идеологии говорю. А о тех стремлениях, желаниях, целях, которые мы каждый сам для себя ставили. Чувствуя себя при этом частью большого коллектива — в масштабах страны.

Можно называть идеологию того поколения надуманной. Но результаты труда этого поколения нельзя не признавать и не уважать. Я вам точно скажу, что молодежью двигал не наигранный патриотизм. Они чувствовали плечо друга и верили: невозможного нет.

Закаленные на тех стройках, получившие определенную «хватку», эти люди и в наше время остаются опорой державы — на родных предприятиях. Редко кто из них становится героем журналистских публикаций, но их труд — это их ежедневный подвиг. И правы, наверное, те, кто предлагает поставить памятник трудовому подвигу советской молодежи. Есть в регионе такие люди.

— А кто придет на смену этой советской молодежи?

— С сожалением замечаю, что сегодня общество разрознено. На всех уровнях — власть и народ, центр и регионы, регионы между собой, элиты между собой — все живут отдельно. Нет настоящей позитивной связующей, консолидирующей идеи. И тот же памятник — хорошая мысль. Пусть небольшой, но шаг, демонстрирующий уважение к людям труда. Я бы точно приводил к памятнику своих внуков.