Когда душа у нас еще была…

Жизнь фестиваля современной драматургии имени Александра Вампилова с 17 по 24 сентября разворачивается не только на театральных сценах. Кроме 19 спектаклей, что привезли в Иркутск труппы из разных городов России и стран зарубежья, в программу фестиваля традиционно включили несколько дискуссий. В минувший понедельник, 18 сентября, известные театроведы, литературные и театральные критики, вампиловеды, журналисты и работники Культурного центра Вампилова обсуждали, удается ли сохранить традиции сибирского драматурга и есть ли его пьесам место в репертуаре современного театра.

Всю суть вопроса очень точно и эмоционально в своем сообщении обрисовала гостья из Москвы, кандидат искусствоведения Наталья Погосова. Она заметила, что на волне празднования юбилея драматурга в социальных сетях пошла и негативная реакция: дескать «достали со своим Вампиловым», «сколько можно?», «да что в нем такого!». Столичный искусствовед призналась, что и ее, несмотря на несомненный талант автора, пугает некоторая идеализация Вампилова. «Мы любим создавать себе кумиров, — заметила Наталья Погосова. — Но мне хотелось бы, чтобы Вампилов оставался живым — человеком с его страстями, проблемами мечтами и надеждами, которые он передавал через свои произведения».

Если вы смотрели спектакли (а может, и кинофильмы) по пьесам Вампилова, то вам не надо объяснять, как проявляется эта человечность, почему герои постановок с первых минут становятся нам близки и понятны, с какой силой мы сопереживаем им, словно родным или соседям по двору.

«Наверное, при встрече с творчеством Вампилова все чувствуют: эта драматургия настоящая, и идет она не от головы, а от сердца», — убеждена Наталья Погосова. Она сравнила эти переживания, это настроение с первой любовью. Помните, как в записных книжках Александра Валентиновича? «Первая любовь — это не первая и не последняя. Это та любовь, в которую мы больше всего вложили самих себя, душу, когда душа у нас еще была».

В вампиловской драматургии эта душа, безусловно, есть. И потому она вызывает у нас, может быть, неосознанную, но эмпатию, отклик. «Я, например, всегда на двух пьесах плачу. Не могу сказать, что я человек слезливый. Но я плачу на «Старшем сыне» и «Утиной охоте». Это невероятно трогает», — говорит искусствовед. А зрители нынешнего фестиваля наверняка видели неподдельные слезы, застывшие в глазах актеров питерского театра им. В.Ф. Комиссаржевской, когда труппа выходила на финальный поклон после спектакля «Прошлым летом в Чулимске».

Надо сказать, что не вся публика согласилась с финалом, который предложили питерцы. Постановщик выбрал более ранний вариант окончания пьесы, где главная героиня Валентина погибает. А кто-то счел, что образ возлюбленного Валентины не совсем совпадает с вампиловским. Но в том, наверное, и прелесть многогранной, глубокой драматургии, что разные режиссеры и актеры могут найти в ней что-то свое. Все мы люди разные и обращаем внимание на разные моменты. По мнению Натальи Погосовой, сложились определенные стереотипы в отношении творчества Вампилова, но на самом деле он «не до конца не вскрыт и не открыт».

Другой вопрос: интересно ли кому-то в настоящей реальности искать заложенные в вампиловских пьесах смыслы? Не потеряли ли они своей актуальности, ведь создавались они совсем при другом режиме?

«Мало написал, но пьесы отличные. Возможно, они очень своевременные, в том смысле, что сейчас их уже не поймут», — да, есть и такое мнение. Наталья Погосова с ним совершенно не согласна: «Иногда говорят, что Вампилов несовременен. Его герои радуются, что получили квартиру или упоминают, что крабы — большой дефицит. И что? Не в этом же актуальность. Есть же глубинный смысл. Он и делает актуальным искусство, которое становится классическим и трогает душу человека в любую эпоху, вне зависимости от социально-экономического строя».

В контексте этих размышлений Лана Гарон, известный театровед, критик и руководитель литературно-драматической части Московского драматического театра им. К.С. Станиславского, вспомнила цитату из чеховских «Трех сестер». «После нас будут летать на воздушных шарах, изменятся пиджаки, откроют, быть может, шестое чувство и разовьют его, но жизнь останется все та же, жизнь трудная, полная тайн и счастливая. И через тысячу лет человек будет так же вздыхать: «Ах, тяжко жить!» — и вместе с тем точно как же, как теперь, он будет бояться и не хотеть смерти».

За круглым столом была проведена параллель между временем, когда жил и творил Вампилов, и сегодняшним состоянием общества. Та же Наталья Погосова назвала Александра Валентиновича одним из людей потерянного поколения. У многих тогда сместились все идеалы, они потеряли ориентиры в жизни. Иными словами, произошло внутреннее опустошение. А что, у нас сейчас не так? Вопрос риторический. Принято говорить о потерянном поколении девяностых. И многие до сих пор сих пор тоже себя найти не могут.

«Дело в том, что мы сейчас — да не сейчас, а уже давно (это Вампилов чувствовал) — находимся в такой психоэмоциональной атмосфере, когда мир от нас отчуждается и мы отчуждаемся от мира», — с сожалением отметила Наталья Погосова и сделала отсыл к эссе Эриха Фромма, которое тот назвал «Человек одинок». Знаменитый социолог писал об отчуждении как участи человека при капитализме. Под отчуждением он понимал такой тип «жизненного опыта», когда человек становится чужим самому себе, как бы «отстраняется», отделяется от себя, перестает быть центром собственного мира, хозяином своих поступков, и наоборот, эти поступки и их последствия подчиняют его себе, им он повинуется и порой даже превращает их в некий культ. «В современном обществе это отчуждение становится почти всеобъемлющим. Оно пронизывает отношение человека к его труду, к предметам, которыми он пользуется, распространяется на государство, на окружающих людей, на него самого», — констатировал Фромм, говоря об «обесцвечивании» существования.

Как же тогда не утратить «способности радоваться любви и дружбе, сознавать свое трагическое одиночество и кратковременность бытия»? Именно искусство, настоящее, живое — такое, как Вампиловское — и помогает сохранить в себе человека, напомнили участники круглого стола в Иркутском драмтеатре.

Но, к сожалению, на фоне отчуждения публика пытается заполнить пустоту и ищет в театре, ТВ и в газетах контент, замешанный либо на бурных страстях, либо на преступлениях. «С одной стороны, так приучили, с другой — в обществе такой запрос», — с сожалением заметили искусствоведы и критики. И в театральной среде все меньше тех, кто, вопреки тенденциям, держит уровень и равняется на традиции. Эксперты говорят, что перестройка поставила театры в условия хозрасчета, и режиссеры вынуждены были в первую очередь думать о том, как заработать, стали «опускаться до толпы, а не тянуть ее к себе, как всегда было в традициях русского театра». И эта тенденция, по мнению многих из участвовавших в иркутской дискуссии критиков, сохраняется. На вопрос «Чем удивлять будем?» нередко отвечают разными «прибабахами», типа освежеванной свиной туши на сцене в «Братьях Карамазовых». «С приходом капитализма изменился предмет удивления, — посетовала Лана Гарон. — Раньше удивление состояло в поиске новой глубины, душевной и философской сущности. Сейчас оно часто строится на абсолютно бытовом уровне, часто на грязи — все хуже, физиологичнее и неприятней. Коверкают Чехова, Достоевского, Толстого. Это все не на уровне материала. Печально. Может быть, это никогда не восстановится».

Но кандидат культурологи из города Кемерово Алексей Бураченко настроен оптимистично. Он уверен, что у Вампилова есть тот задел, который «в какую-то эпоху станет нужен». Алексей напомнил, что и Чехов тоже не сразу стал «мерилом духовного состояния общества». «Когда придет период осознания, Вампилов станет одним из кассовых драматургов, — считает кемеровский гость фестиваля. — Быть может, Вампилов в данный момент не репертуарный (хотя есть театры, где поставили все пьесы драматурга, например в Бурятии или омской «Галерке» — прим. ред.), потому что у нас сейчас особые отношения с советским прошлым. Оно либо идеализируется, и мы на экранах видим массу сериалов, где очень красочно показаны времена СССР. Либо мы к советскому периоду очень иронически относимся, даже с сарказмом пытаемся его передернуть. А Вампилов не может быть сыгран ни так, ни так. И у этого драматурга есть еще шанс не единожды встать во главе репертуара. Потому иркутский фестиваль делает важное дело, сохраняя Вампилова. Я бы назвал это периодом накопления материала, который в скором времени пригодится».

Участники круглого стола высказали надежду, что со временем Александр Вампилов твердо встанет в статус классика, и к нему будут обращаться как классику — бережно и серьезно. Позитивную ноту в беседу внесли организаторы фестиваля. Они вспомнили, что в начале 2000-х они с трудом находили, чем наполнить программу, и чуть ли не заказывали спектакли по пьесам Вампилова. А в этом году пришло более ста заявок на участие в фестивале и порядка 70% — спектакли именно по Вампилову. Его искренность, душевное обаяние и сердечность становятся востребованными.

«И пусть будет фестиваль, пусть будут памятники Вампилову, но важно, чтобы он остался для нас не идолом, а живым человеком, — резюмировала свою мысль Наталья Погосова. — И пусть спектакли по его пьесам вызывают в нас жажду душевного общения, которая объединяет нас с вами и в жизни, и в творчестве».

Ольга Брайт