Илья Ротенберг: «Герои должны говорить со зрителем на одном языке»

— Вы работаете в Томском ТЮЗе уже больше года. Удалось ли вам полностью влиться в коллектив?

— Театр — это творчество коллективное, командное. Поэтому за тот год с небольшим, что я в этом театре служу, все еще продолжается формирование творческой команды. Иногда в этом процессе бывают кризисы, иногда радости, но, слава богу, процесс не стоит на месте. Труппа у нас стала разношерстная в последнее время, появилось большое количество молодых артистов. И вместе мы пытаемся сочинять наши спектакли.

— Изменилось ли что-то в театре с вашим проходом?

— В репертуаре не было практически ни одной пьесы, которая была бы написана после 90-х годов прошлого века. Почему-то наши государственные театры, в особенности ТЮЗы, относятся с большой опаской к современной драматургии. Я этой опаски ни в коей мере не разделяю. Мы уже поставили несколько спектаклей по современной пьесе, как отечественной, так и мировой. Будем и еще ставить. Но гнаться за современностью, забывая о традиции, тоже нельзя, поэтому у нас в репертуаре есть и Тургенев и Булгаков, но мы стараемся относиться к классикам как к современникам, быть с ними в диалоге. Причем это касается как спектаклей вечерних, для взрослых, так и для детей.

— Чем помимо спектаклей живет ваш театр?

— Мы проводим творческую режиссерскую лабораторию. Как только появляется какое-то окно между постановками, мы собираемся с актерами, берем какую-нибудь незнакомую, непонятную нам пьесу и пытаемся за три-четыре дня сделать некий эскиз спектакля. Затем мы обсуждаем этот опыт со зрителями, насколько удачным или неудачным он получился. Так у нас появился спектакль «Две дамочки в сторону севера»: мы вместе с актрисами за неделю насочиняли из пьесы какое-то представление, затем доработали его и взяли в репертуар.

— Как вы привлекаете в театр молодую публику?

— Мы долгое время жили в одном государстве, а сейчас все никак не можем привыкнуть к новому. Раньше существовала хорошая традиция — в театры, особенно в провинции, ходили все поколения, потому что и развлечений-то других толком не было. А сейчас способов провести досуг великое множество, и молодежь выбирает любой из них, но только не театр. Потому что для них в театре страшная скука — начиная прямо с обстановки фойе. С этим они не могут себя ассоциировать. И тем более им не кажется интересным репертуар. Спектакли, как мне кажется, должны учитывать интересы молодой публики. Чтобы герои говорили со зрителем на одном языке. Я не говорю, что театр нужно превращать в ночной клуб — но все-таки что-то и в атмосфере, и в эстетике театра должно меняться. И когда театр меняется, молодежная аудитория приходит и с интересом смотрит спектакли. Поэтому не нужно бояться перемен. Поначалу на спектакль «Как я стал…» зрители в Томске собирались с какой-то опаской, но, когда поняли, что нет ничего страшного в современной пьесе, они пошли в театр, и сейчас у нас всегда полные залы на этой постановке. Герой на сцене не в каком-то театральном костюме, у него нет театральной интонации, он живой парень с улицы, такой же, как и зритель, который пришел на него посмотреть. И происходит общение.

— Отличается ли чем-нибудь публика Иркутска и Томска?

— Томск и Иркутск похожи: у вас много студентов, и у нас тоже студенты составляют примерно пятую часть населения города. Оба города являются культурными центрами Сибири, и они способны стать театральными центрами для молодого поколения.