Говорит и показывает

Это странно, но «Да и да» всего лишь второй фильм Германики, уровень известности и медийности которой просто невероятно высок, учитывая, что ей всего 31 год. Впрочем, за ее плечами не только «Все умрут, а я останусь», снятый в 2008 году и принесший ей целых два приза Каннского кинофестиваля. На сегодня в ее фильмографии пара добротных документальных картин («Девочки» и «Мальчики»), несколько короткометражек и работа на телевидении над тремя сериалами, один из которых — «Школа» — в свое время просто взорвал российское общество.

Выпускница киношколы Марины Разбежкиной, Германика прославилась тем, что привнесла в художественное кино элементы документалистики. И хотя вовсе не она первой придумала снимать фильмы с плеча трясущейся камерой, этот прием многим пришелся по душе, так как добавлял правдивости происходящему на экране. На этот же эффект работали натуралистичность картинки, намеренно акцентируемая в кадре, и обсценная лексика.

С одной стороны, все приметы стиля Германики, если о таковом уже можно говорить, в «Да и да» остались на месте. Здесь по-прежнему есть дрожащая камера, нарочитый натурализм и обнаженная натура.

Собственно, как раз такая лексика и сослужила «Да и да» плохую службу. Российская премьера картины состоялась в прошлом году на Международном московском кинофестивале, который принес Германике приз «Серебряный Георгий» за лучшую режиссерскую работу. Фестиваль завершился 28 июня, а с 1 июля вступил в силу федеральный закон, согласно которому кинотеатры не имеют права демонстрировать фильмы, содержащие ненормативную лексику. В этот момент некоторые критики выразились в том духе, что картину бессмысленно переозвучивать, поскольку все ее обаяние как раз и состоит в этом обилии матерщины, однако режиссер пошла на такой шаг и, как ни странно, сама осталась довольна результатом, о чем уже успела высказаться в нескольких интервью. Кстати сказать, отсутствие мата действительно не мешает картине — речь героев вполне естественна (хотя парочку нецензурных слов я все же услышал).

С одной стороны, все приметы стиля Германики, если о таковом уже можно говорить, в «Да и да» остались на месте. Здесь по-прежнему есть дрожащая камера, нарочитый натурализм и обнаженная натура. С другой стороны, в картине появилась компьютерные эффекты, которых раньше невозможно было представить. Впрочем, они вполне оправданы хотя бы тем, что иллюстрируют то ли галлюцинации, то ли сны юной героини, которая ни с того ни с сего оказалась в совершенно чуждой для себя реальности. Весь этот мир маргинальных художников, проводящих буквально все свое время за распитием водки и дискуссиями об искусстве, поначалу влечет ее как бабочку на огонь, потом затягивает и в конце концов сжигает.

Искренность, присущая всем проектам Германики, тоже осталась. Такое ощущение, что она снова сняла фильм так, как будто не умеет этого делать. Во многом она сама это объясняла тем, что на картине работала ее старая команда, с которой она делала «Все умрут» и которую она, оказывается, страшно любит. Но особенно Германика, по ее собственным словам, любит актрису Агнию Кузнецову, которая в этой картине действительно большая молодец. Как бы то ни было, Германика умеет добиваться от своих актеров такого невероятного вживания в роль, что у зрителя неизбежно возникает ощущение, что он смотрит документальный фильм. Это поразительное качество режиссерской работы, пожалуй, и есть один из признаков стиля Германики.

А еще там совершенно неожиданно возникают целых три видеоклипа, непонятно как вмонтированных в тело картины. Все они сняты с использованием компьютерной графики, причем такой, какую рисовали в начале 90-х отечественные доморощенные художники, только-только начинающие познавать основы этой профессии. На удивление, все это выглядит не только смешно, но и мило. Эти компьютерные волки, бегущие наперегонки за героиней Агнии Кузнецовой, на самом деле создают какую-то особенную, сумасшедшую художественную реальность, которой мы еще не видели. Такое парадоксальное сочетание натурализма и фэнтези, которое на пресс-конференции Московского международного кинофестиваля было охарактеризовано как «коктейль из гламура и блевотины». Что ж, можно это и так назвать.