Дозированная память

«Никому мы не нужны»

26 апреля 1986 года на Чернобыльской атомной электростанции взорвался четвертый энергоблок, и в окружающую среду попало огромное количество радиоактивных веществ. Это крупнейшая авария за всю историю ядерной энергетики как по предполагаемому количеству погибших и пострадавших от ее последствий, так и по экономическому ущербу.

В первые месяцы после взрыва погибло более 30 человек, от полученного облучения за последующие 15 лет погибло около 80 человек, 134 чернобыльца перенесли лучевую болезнь, более 115 тыс. жителей эвакуированы из 30-километровой зоны отчуждения АЭС. В ликвидации последствий катастрофы участвовали более 600 тыс. человек. Вообще, количество возможных жертв оценивается в несколько тысяч человек. Кроме работников АЭС, пожарных и ликвидаторов последствий аварии, пострадали жители районов, загрязненных радиацией.

Все, кто побывал в районе Чернобыльской аварии, получили большие дозы облучения, а сейчас им приходится доказывать, что они действительно пострадали от радиации, чтобы добиться хоть каких-то льгот.

Кроме того, в 2005 году в России проведена монетизация льгот (замена их денежными компенсациями — ВФ), таким образом, чернобыльцы, как и другие льготники, лишились бесплатного проезда на городском транспорте и электричках, бесплатного санаторного лечения, обеспечения лекарствами и других. Вместо этого они получают компенсационные выплаты, которых, катастрофически не хватает.

Как сообщили ВФ в Пенсионном фонде России по Иркутской области, ежемесячная денежная выплата (ЕДВ) для пострадавших в радиационных авариях в среднем составляет 1500 рублей в месяц. В настоящее время ее получают 1244 жителя Приангарья, подвергшихся радиационному воздействию при авариях на Чернобыльской АЭС, на предприятии по хранению и переработке отработанного ядерного топлива «Маяк» (Челябинская область) и Семипалатинском полигоне (Казахстан).

«Численность людей, получающих выплаты, за последние годы не сильно изменилась: плюс-минус десять человек. Плюсы — за счет переезда из других районов. Минусы — понятно (в основном это пожилая категория граждан — Семипалатинский полигон)», — дополняют в Пенсионном фонде.

ЕДВ, как пенсии и другие выплаты, ежегодно индексируются. Последняя индексация в размере 6,5% проведена в апреле. «Остальными льготами занимается министерство социального развития, — рассказали корреспонденту ВФ специалисты ПФР. — У них есть отдел организации предоставления мер социальной поддержки лицам, пострадавшим от радиации и иным категориям граждан».

«Никому мы не нужны, о нас вспоминают только раз в год — 26 апреля, и то не всегда», — говорит председатель общественной организации «Союз ветеранов Чернобыля» Александр Панфилов.

Уже четыре года Союз ветеранов Чернобыля не может решить вопрос с помещением — здание на ул. Урицкого, в котором первоначально располагался союз, было отдано коммерческим структурам. Накануне 25-летия аварии министерство имущественных отношений Приангарья пообещало выделить помещение на Дзержинского, 36. Но пока этот вопрос тоже до конца не решен.

Из Чернобыля — в суд

Александр Панфилов как сотрудник штаба ГО и ЧС Ленинского района Иркутска был направлен на Чернобыльскую АЭС в сентябре 1987 года. Он в течение двух месяцев контролировал работу на станции и докладывал обо всем оперативной группе, которая в свою очередь передавала полученные сведения в главный штаб ГО и ЧС и Министерство обороны. За отличную работу Панфилов получил в октябре 1987 года благодарность от правительственной комиссии.

Два месяца работ в зоне сильнейшей радиации не прошли для Александра Панфилова бесследно — он стал инвалидом. Когда он вернулся из Чернобыля, с полгода у него был сильный насморк и тяжелый кашель, выпадали волосы, через год остался с одним единственным зубом.

Из-за радиации у Александра Панфилова появились проблемы со свертываемостью крови, и он старался не получать никаких травм, но в 1993 году его сильно избил один ненавистник военных. После этого у ликвидатора начались приступы эпилепсии и провалы в памяти, однажды он даже заблудился в городе. Медики долго не хотели признавать его инвалидность результатом радиации, и только благодаря своей настойчивости Панфилов добился этого, но спустя три года. «Проблема в том, что нигде не указывалось, что я пострадал в Чернобыле, об этом было запрещено писать в документах. И в такой ситуации оказались многие ликвидаторы. Доказать, что вред здоровью причинен именно радиацией, очень сложно», — объясняет ветеран Чернобыля.

Сейчас Александру Панфилову 65 лет, его энергии и упорству можно только позавидовать. Из-за эпилепсии ему запретили водить автомобиль, но уже через четыре года после травмы он отказался от лекарств, а еще через восемь лет он смог сесть за руль. На вопрос, как сейчас ветеран оценивает свое здоровье, он отвечает: «Как видите, бегаю. Жена ругается, мол, много беру на себя, поберечься надо, но я знаю, что еще нужен в работе».

Александр Панфилов — ветеран вооруженных сил и ветеран труда, плюс 12 лет отработал на гражданке — в школе преподавателем ОБЖ, в комитете по культуре Иркутской области инженером по охране труда и центре помощи детям-сиротам. Должность председателя регионального союза занимает с 2007 года, к нему за помощью обращаются чернобыльцы со всех уголков Иркутской области.

 «Почти каждый судится. За прошлый год в Ангарске восемь человек судились. И только трое отстояли свои права в полном объеме и получили задолженность…»

«Недавно из Братска мне позвонила женщина, пожаловалась, что уже полгода не получает дополнительные выплаты за вред здоровью, полученный на Чернобыльской АЭС. Ее отправили на медицинскую комиссию, а председатель этой комиссии заявил, что от радиации за 25 лет уже ничего не осталось. Между тем есть постановление правительства о том, что, если по итогам двух проверок улучшения здоровья нет, то свидетельство об инвалидности выдается уже пожизненно, — рассказывает Панфилов. — Чтобы уладить этот вопрос, я вынужден был выходить на министра здравоохранения Иркутской области Гайдарова, и через несколько дней женщине заплатили задолженность за полгода и выдали пожизненную инвалидность».

По словам председателя регионального Союза ветеранов Чернобыля, примеров, когда пострадавшим от радиации не выплачивают или не доплачивают компенсацию за вред здоровью, масса. «Почти каждый судится. За прошлый год в Ангарске восемь человек судились. И только трое отстояли свои права в полном объеме и получили задолженность: один — полтора миллиона рублей, другой — 1,3 миллиона, третий — 1,2 миллиона. А по Иркутску ни один не смог выиграть», — говорит он.

Александр Панфилов приводит и другие примеры, когда чернобыльцы не могут найти поддержки у государства: недавно к нему обратился ликвидатор из Саянска, который пытается встать в очередь на улучшение жилищных условий, как чернобылец, а его отправляют в общую очередь. Сейчас Панфилов пробует разобраться в этой ситуации. Он сам два года судился, так как получал отказ в предоставлении дополнительного жилья. В конце концов ему в 2008 году выдали жилищный сертификат на 860 тысяч рублей, в то время как за такую цену в Иркутске квартиру практически невозможно найти. «Я весь Иркутск исколесил — меньше миллиона нигде нет. В итоге пришлось самому доплачивать», — вспоминает он.

Захоронение радиации или людей?

Ликвидаторы работали в опасной зоне посменно: те, кто набрал максимально допустимую дозу радиации, уезжали, а на их место приезжали другие. Основная часть работ была выполнена в 1986-1987 годах, в них приняли участие примерно 240 тыс. человек. Общее количество ликвидаторов (включая последующие годы) составило около 600 тыс.

В первые дни основные усилия были направлены на снижение радиоактивных выбросов из разрушенного реактора и предотвращение еще более серьезных последствий. Затем начались работы по очистке территории и захоронению разрушенного реактора. Вокруг 4-го блока был построен бетонный «саркофаг», внутрь которого убрали радиоактивные обломки, разбросанные по территории АЭС.

Начальник отдела по работе с муниципальными образованиями Иркутской области ОГКУ «Центр ГО ЧС и пожарной безопасности» Олег Селезнев тоже участвовал в ликвидации аварии. Когда случилась эта катастрофа, он занимал должность начальника отдела противорадиационной и противохимической защиты в Иркутском штабе гражданской обороны, и в 1988 был направлен на два месяца на чернобыльскую АЭС. Там он был старшим офицером по захоронению радиоактивных отходов, занимался вопросом дозиметрического контроля ликвидаторов.

«Сначала я работал на самой станции, потом меня перебросили на могильники, куда вывозились радиационные отходы со всей 30-километровой зоны. Когда я приближался к могильнику, у меня сразу шевелились волосы, и я понял, что за два месяца я сам буду здесь похоронен. Поэтому через какое-то время попросился, чтобы меня перевели на санитарно-обмывочный пункт, где проходили первичную обработку ликвидаторы. Он находился рядом с электростанцией», — рассказывает Олег Селезнев.

Когда ликвидатор вернулся домой, то сразу приступил к исполнению своих служебных обязанностей, но находился под пристальным наблюдением медиков. Как только вышел закон о монетизации льгот, про чернобыльцев забыли. «С нами перестали проводить диспансеризацию, диагностика стала платной, лекарства за свой счет. С 2005 года нашим здоровьем медики перестали интересоваться», — констатирует собеседник ВФ.

25 лет назад ликвидаторов никто не спрашивал, хотят ли они рисковать здоровьем ради государства или нет, а просто направляли на место аварии. И сами ликвидаторы ни о чем не спрашивали себя, а просто шли на жертву, считая это своим долгом перед отечеством. А теперь государство словно забыло, как эти люди мужественно и самоотверженно приняли радиационный огонь на себя, защитив свою страну и Европу от экологической катастрофы.