Дети Войны на сражениях с голодом

Для мальчика Вити Припузова Великая Отечественная война проходила не в окопах или бомбежках, и даже не у станка за изготовлением снарядов. В маленьком поселке Покровск Якутской АССР приходилось вести локальные сражения с постоянным чувством голода. Но недаром появилась русская поговорка «голь на выдумки хитра» — еду, с которой в основном и связаны воспоминания о военных годах, ребенок самостоятельно научился добывать раньше, чем окончил семь классов. Больше просто не довелось — настало время работать.

В 1942 году мне было десять лет. Но в Якутии войны не было — только голод. Хлеба выдавали грамм по 400 на человека в день, поэтому все время приходилось думать, где раздобыть еды. Когда начиналась зима, прилетали снегири. Я делал из конского волоса петли, брал золу и овес. Выезжаешь на лыжах на Лену: золой зачернишь снег, петли поставишь, овса немного подсыплешь и уходишь. А на следующий день проверяешь. Утром иду — по 20-30 штук снегирей в петлях сидят. А они жирные такие были: мама очистит их и варит как пельмени — вкусные! Летом на рыбалку всегда ходил, ягоды собирал: землянику, чернику, красную смородину, бруснику.

В 43-м году отца отправили строить Амурскую магистраль, и он меня забрал с собой: во-первых, потому что семья была большая, и, кроме меня, ртов дома хватало, а во-вторых, потому что я был сильно хулиганистый. В апреле мы уехали в тайгу, и там я прожил несколько месяцев. Летом коней пас и петли ставил на зайцев. Отец на обед приходит, а ему зайца уже сварил. Сдирал с него шкуру как попало и варил.А вообще, конечно, голодно там было. Люди распухали от голода, воду пьют-пьют, и потом умирают. А один раз, помню, нам счастье подвернулось. Снег растаял на озере, смотрим: что-то чернеет. Корова. Видать осенью утонула, а по весне всплыла. Это был настоящий деликатес: всю съели целиком, включая шкуру. А еще добавляли в муку кору дерева. Если снять кору с сосны, там есть такой мягкий слой, который прямо к стволу примыкает. Так вот этот слой срезали и добавляли в муку, когда зерно мололи, чтобы больше было.

Жил я там с отцом на этой стройке несколько месяцев, и однажды невмоготу мне стало, так захотелось домой. Лежу я на земле, смотрю на небо и думаю: вот эти облака, наверное, сейчас и до Покровска доплывут, а я тут лежу в тайге. Даже заплакал. Говорю отцу: «Не могу я больше здесь, домой хочу». Он мне и отвечает: «Ладно, поедешь». А куда поедешь, ни транспорта, ни лошади, 250 километров до дома. Но он меня отпустил, дал полбулки хлеба с собой, и я пошел пешком. Утром вышел, шел весь день, а прошел всего 20-30 километров. Почти все припасы свои съел, под вечер устал, спать хочу невозможно! На каком-то песчаном откосе завернулся в телогрейку, лег спать. Холодно, зубы стучат, слышу: машина где-то гудит. Выскочил на дорогу — идет полуторка грузовая. Остановились, посадили меня в кузов и повезли. Провезли прилично, но до дома все равно еще километров 100 оставалось. Зато рядом жил мой дядя. Отец мне дал его адрес — дядя был участник войны, потерял на фронте ногу и работал главным бухгалтером дорожного участка. И вот, я помню, дядя Валерьян меня встретил, нарезал мне копченой рыбы, хлеба дал, а у меня глаза разбегаются от такого пира. Я наелся и лег спать. Утром встал, говорю: «Ну, я пошел в Покровск», — и подался.

Иду-иду, смотрю что-то темное по дороге, полоса какая-то шевелится. А это тараканы идут стадом, целым плотным слоем. Когда люди в юртах умирали, тараканы уходили в другие дома, где еще была жизнь. И вот такую картину я наблюдал. Очень удивился. В общем, я почти добрался до дома, но только с другой стороны реки. Там была огромная лодка, паром, на котором переправляли людей и грузы, даже лошадей и машины, с одного берега на другой. На этом пароме я и перебрался. Денег с меня, конечно, не взяли — чего с меня было брать, хотя переправа, кажется, стоила пять рублей. Прибегаю домой, мать спрашиваю, где брат с сестрой? А они на речке, рыбачат. Прихожу к ним: сидят, ничего поймать не могут. Я тогда сделал закидушек, ночь просидел — ведро рыбы. Мама через мясорубку пропустила, наделала котлет. А еще помню, как мы огороды китайские грабили. Китайцев там было полно в те годы, и все у них росло прекрасно. Это потом они куда-то подевались. Кто вымерли, а кто уехал. Так вот мы и жили. А в 14 лет я уже пошел работать: на коне работал — возил воду, дрова, работал в крематории, на пищекомбинате…

Воспоминания ветерана тыла Виктора Михайловича Припузова записал его внук Антон Кокин.